С этими словами он словно сморщился, превратился в карлика в фут ростом, и вся хижина как будто стала еще более жалкой, полной пыли и паутины, с широченными щелями в стенах и с дырами в крыше. Дождь прекратился, но в очаге еще светились угли, давая достаточно света, чтобы Род мог различать фигуру в крестьянской одежде с ножом, торчащим из груди, но борода у старика теперь была аккуратная и тщательно подстриженная, волосы черные, а все тело стало крепким и жилистым.
— Фесс? — прошептал Род. — Кого это я убил? Куда подевался старый отшельник?
Дверь заскрипела, робот заполнил собой дверной проем целиком. Он посмотрел и кивнул.
— Именно этот человек впустил тебя в хижину, Род. Старик отшельник — это создание твоего разума, но никак не его. Хижина демонстрирует следы заброшенности: я полагаю, что этот мнимый крестьянин пришел сюда лишь за несколько часов до тебя…
— Мнимый? Значит, он не реальный крестьянин? Но… кинжал у него по-моему вполне реальный…
— Это так, Род, и он действительно пытался убить тебя во сне. И если мерзавец погиб от собственного ножа, то это скорее его деяние, а не твое.
Вернулся гнев, но вместе с ним и тошнота. Род вскочил и заторопился в ночь, ухватившись за седло для равновесия. Боль родилась в голове, пронизала ее от одного виска до другого, и чародей с тревогой отметил, что руки у него дрожат нервной дрожью.
— Фесс… мне плохо… очень плохо…
— Да, Род. По-видимому, это последствие всех этих иллюзий, преследующих тебя последнее время.
— Они… становятся все хуже и хуже.
— Верно, даже речь твоя, Род, становится все более бессвязной. Это плохой признак, хоть я не психоаналитик и не психиатр. Ты должен лечь и отдохнуть.
— Не… здесь…
— Тогда садись, и я отнесу тебя в убежище, — робот наклонился.
Род вскарабкался в седло, лег на шею коня и вцепился изо всех сил. Фесс осторожно встал на ноги и шагом, чтобы не потревожить занедужившего хозяина, углубился в темноту и туман.
Глава тринадцатая
Согласно авторитетным свидетельствам (то есть свидетельствам выживших), лихорадка черной воды на реке Нил протекает следующим образом: «В первый день вам только кажется, что вы умираете. На второй день вы жалеете, что до сих пор не умерли».
Болезнь Рода была чем-то аналогичным этой лихорадке, хотя, к счастью, продолжалась не так долго. К восходу он почувствовал себя лучше, а когда солнце встало, Род решил, что останется жить. Конечно, это совсем не означало, что такая перспектива его сильно обрадовала.
— Чары действуют все сильнее, — говорил он, — у меня уже не только паранойя, но и ее последствия.
— Ты все еще довольно успешно сдерживаешь порывы к насилию, — возразил Фесс, — хотя физиологические реакции ухудшаются.
— Но что к этому привело? — спросил Род. — На действие какой-нибудь отравы, которую я мог съесть, не очень похоже: слишком долго тянется.
— Галлюцинации не обязательно следствие несварения какого-то вещества, Род.
— Ну, если это и так, то очень долгое получилось несварение. Не знаю, на сколько хватит у меня сил продержаться, Фесс.
— Нет никаких причин, почему тебе следует держаться, Род.
Род выпрямился.
— Ты хочешь сказать, что я должен просто сесть и умереть?
— Род! Конечно, я не имел ничего подобного в виду! Но тебе полезно было бы лечь и поспать. Ты не спал уже минимум двадцать четыре часа.
— Хорошая мысль, — Род неожиданно понял, что у него слипаются глаза. — Может, несколько минут сна помогут обрести некоторое успокоение. Найди мне пещеру, Фесс.
Пещеры поблизости не оказалось, но Фесс отыскал упавшее дерево, чья крона поддерживалась развилкой соседнего дерева, образуя своего рода естественный шалаш. Род расстелил на груде листьев под стволом плащ, а Фесс натаскал веток, закрыв Рода со всех сторон. Неожиданно Род привстал на четвереньках.
— Фесс, по-моему, кто-то крадется по нашим следам.
Робот помолчал, потом сообщил:
— Я регистрирую только активность лесных животных, Род. Движения двуногих мой процессор не регистрирует. Сдается, это плод твоего больного воображения.
— Не спрашивай, откуда я знаю, но знаю наверняка, уж поверь на слово! Я не говорю, что за нами сейчас наблюдают, но вскоре будут наблюдать как пить дать!
— Ты научился предвидеть будущее, Род?
— Кто знает? Сейчас и здесь, в Гланкарте, все может случиться! Но по моему следу идут и скоро догонят! Следует организовать засаду!
И он исчез в кустарнике. Фесс неохотно последовал за хозяином.
В лесу было тихо. Через несколько минут снова запели птицы.
Но вот чья-то рука раздвинула ветви вдоль тропы, и на нее вышел некто. За первым последовали другие.
Род вглядывался сквозь листву, но в предрассветных сумерках смог разглядеть только три фигуры. Он пропустил их мимо себя, потом выскочил на тропу с обнаженным мечом и обхватил свободной рукой горло последнего идущего, тем самым лишив его равновесия и возможности нормального дыхания.
Человек захрипел, размахивая руками, и Род застыл, неожиданно поняв, что это девушка. Тут кто-то из впереди идущих пронзительно закричал:
— Папа, нет!
Земля выскользнула у Рода из-под ног. Он обнаружил, что плывет в воздухе, увидел за плечом девушки застывшее лицо Грегори и опустил меч. Чародей понял, что едва не ударил мечом собственную дочь. Род выронил меч, словно тот жег ему пальцы, выпустил Корделию из смертельного захвата и напряженно приказал себе: «Вниз!»
Ноги его осторожно коснулись земли, он словно пробирался сквозь густую патоку. Рода душили противоречивые чувства: с одной стороны — стыд, с другой — гнев.
— Черт возьми, отпустите меня! Какого дьявола вы за мной следите?
— Супруг мой, — возразила на его тираду Гвен, — мы боялись за тебя!
— Кто вас просил, дьявол вас побери! Я мерзну и голодаю, меня едва не отравили и не убили, и все потому, что я стремился быть подальше от вас, чтобы не смог нечаянно причинить вам вреда, а вы что делаете? Следите за мной и даже не говорите мне! Слава небу, я вовремя спохватился!
Губы Джеффри дрожали, но держался он мужественно.
— У тебя есть враги, папа! Мы боялись, что они могут…
— Ну, как видишь, пока они не смогли! — Род слегка смягчился. — Я ценю вашу заботу, но отнюдь не ваше вмешательство! Я целых десять лет провел в достаточно опасных странствиях, прежде чем познакомился со своей будущей женой! Послушайте, если вы думаете, что я не могу позаботиться о себе, поверьте хотя бы Фессу!
— Мы так и делали, — серьезно сказал маленький Грегори. — Но тебе нужны твои близкие, папа. На Греймари у тебя теперь гораздо больше врагов, чем было раньше, когда ты только здесь появился.
Сын был совершенно прав, и от этого Роду стало еще хуже. Он снова рассердился.
— Да, и я никогда не узнаю, как их много! Любой встречный может быть агентом футуриан, любой крестьянин, любой рыцарь или лесник! А как, во имя неба, буду я с ними сражаться, если даже моя семья не стремится выполнить мою просьбу держаться от меня подальше?
— Мы не можем, — просто ответила Гвен. — Мы часть тебя, так же, как ты одно целое с нами всеми!
— И ты, Гвендолен! Ты никогда не давала мне возможности проверить, могу ли я сам справиться со своими врагами! С самого начала ты вечно вмешиваешься!
— Вмешиваюсь?! — Гвен побледнела.
Но тут вмешался рассудительный Магнус.
— Ты сам говорил нам, папа, что твоя величайшая сила заключается в объединении с другими.
— Да, отец! — воскликнула Корделия. — Ты сам не раз говорил, что твое самое большое достижение на Греймари, это то, что мама встала на твою сторону!
Это была правда, и Род действительно не раз это заявлял во всеуслышание, но совсем не это хотел он сейчас услышать.
— Спасибо, но со своими проблемами я как-нибудь справлюсь сам! Послушайте! Сейчас мне от вас требуется одно: просто оставьте меня в покое. Я сейчас сражаюсь со своими врагами, а не с врагами всего королевства!