Выбрать главу

— Это одни и те же враги, — сердце Гвен начало ожесточаться. — Они хотят твоей смерти, чтобы потом навязать свою волю королевству.

— Ну, пока это им не удалось! Ха! — воскликнул Род обрадовано, ибо ему пришла в голову замечательная мысль. — Вот вы и займитесь государственными делами, тем более, если со мной что-нибудь случится! И вы вполне с ними справитесь. Отлично справитесь! Я вам совсем не нужен!

— Ты нам всегда будешь нужен! — возразила Корделия, а Грегори обхватил Рода руками за талию и вцепился в отца, как пиявка.

Род начал было оттаивать, но посмотрел на Гвен и понял, что ей не по нраву инициатива Грегори. Чародей снова ожесточился и осторожно оторвал от себя руки сына.

— Тогда перестаньте преследовать меня. Дайте мне возможность самому справиться со своими демонами. Если я вам нужен, оставьте меня. Я вернусь, когда буду здоров. Поймите, вы не можете мне помочь, но зато можете сильно помешать! Если снова пойдете за мной, я буду бояться нанести защитный удар из страха, что могу ударить кого-нибудь из вас! Если не хотите причинить мне вреда, оставьте меня одного!

— Супруг мой, ты несправедлив! Мы никогда…

— Не намеренно, конечно, но… — Род замолчал, чувствуя, как электрический ток прошел по его спине и устремился в мозг, так что волосы встали дыбом. — Или намеренно? — прошептал он. — В конце концов, без меня вы и на самом деле справитесь. Я помеха на вашем пути, не так ли?

— Папа, конечно же, нет! — закричала Корделия, а Гвен в ужасе смотрела на мужа.

— Я вижу, Корри, твоей матери нечего сказать, — в душе чародея лесным пожаром вспыхнул гнев. — Нечего! Все эти годы я стоял у нее на пути, мешал ей! Возможно, она наконец поняла, что была бы величайшей ведьмой Греймари без меня, что могла бы возглавить революцию и захватить верховную власть, а я — единственное, что до сих пор ее удерживает!

Слезы заблестели в глазах Гвен, она начала качать головой, все быстрее и быстрее, губы ее зашевелились, но она не произнесла ни слова.

— Видите? Она не отрицает, хотя и плачет! — Род помолчал достаточно долго, чтобы дать Гвен ответить.

— Папа, в том, что ты говоришь, нет ни слова правды! — Магнус встал между родителями, на его побледневшем лице тоже появились признаки гнева. — Мама всегда стремилась только к твоему счастью!

— О чем ты говоришь, главный наследник? Разве не ты станешь следующим Верховным Чародеем? И кто стал бы следующим королем после восстания, если бы оно успешно завершилось?

— Ты не можешь говорить это серьезно! — горячо воскликнул Магнус.

— Но я говорю! — Род схватил палку и замахнулся. — Прочь от меня все вы! Оставайтесь в Раннимеде! Играйте в свои игры без меня! Что бы вы ни делали, но только не ходите за мной! — он повернулся и направился в лес.

Деревья проплывали мимо, но он их не замечал; кровь стучала в ушах. Род двигался по лесу, ломая кусты.

Но тут он понял, что треск исходит не только от него. Род поднял голову и увидел рядом с собой верного Фесса.

— А ты что здесь делаешь?

— Ты был несправедлив по отношению к близким, Род, — ответил робот. — Они никогда не желали тебе вреда.

— А ты на чьей стороне?! — Род резко повернулся к роботу-коню.

— Только на твоей, Род. Я не могу быть на чьей-либо другой стороне, ты мой единственный хозяин; иное поведение противоречило бы моей программе.

— Но если бы у тебя был другой хозяин, тебе не нужно было бы оставаться со мной? Помогаешь наследнику быстрей занять мое место?

— Никогда, Род, и ты знаешь это! Не делай вид, что уже забыл курс компьютерного программирования!

Рог оглянулся и ненадолго задумался. Он знал, что Фесс — единственное существо, которое не способно ему солгать. Даже в мелочи.

В реальном мире. Даже в Греймари.

Но в Гранкларте?

А железный конь развивал свое преимущество:

— Я не могу молчать, когда наведенная паранойя искажает твое восприятие мира. Ты намеренно оскорбил тех, кто больше всех тебя любит, кто должен поддерживать тебя. Жена и дети верны тебе, как и я, может быть, даже больше меня.

— Не понимаю, как такая верность возможна, — проворчал Род. — Я, например, не был бы верен себе, если бы мне пришлось жить со мной. В сущности я так и поступаю.

— Ну-ка, вслушайся в собственные слова, — посоветовал Фесс. — Ты неверен самому себе?

— Тебе приходится быть еще более верным, чтобы возместить это? — глаза Рода сузились. — Но даже в этом случае остается одна большая проблема. Откуда ты знаешь, каковы их мотивы?

— Существуют семиотические признаки…

— Поддающиеся интерпретации признаки все же не позволяют тебе прочесть их мысли.

— Я могу слышать эмоции на частоте человеческих мыслей…

— Да, если люди хотят, чтобы ты их услышал, тогда ты услышишь. Но если перейдут на семейную частоту, ты не уловишь ни малейшей мысли.

— Да, одновременную множественную модуляцию я не могу расшифровать. Однако я долго и плодотворно работаю над этой программой…

— Но у тебя еще ее нет. И значит, ты не знаешь, что мои нежные птенцы и их слепо любящая мать на самом деле думают в глубине души.

— Род, но ты тоже не можешь считать, что они действуют против тебя!

— Почему нет? Все остальные действуют! Включая тебя! Давай присоединяйся к ним! Подольстись к наследнику! Только не делай вид, что ты на моей стороне! — Род повернулся и пошел дальше в лес.

— Род! Моя преданность всегда была…

— Убирайся! — загремел Род. — Чтоб я тебя не видел! Оставь меня в покое!

Он забрел в сугроб, и голые ветки хлестали его, словно бичи.

* * *

Полчаса спустя он начал успокаиваться.

Потом началась тошнота и головная боль.

И раньше было плохо, но на этот раз он словно оказался в аду. Род лихорадочно искал убежища, поэтому забрел в ближайшую чащу и упал на колени. Его вывернуло наизнанку, но из пищевода не вышло ничего, кроме небольшого количества желчи.

Когда прошли спазмы, он боком упал на груду прошлогодних листьев, с трудом завернулся в плащ и стал пережидать приступ головной боли. Его тело трясло, как при падучей, но пена изо рта не шла. Наконец боль отпустила, и чародей провалился в сладкий сон истощения.

* * *

Он проснулся и увидел горящие уголья. Нахмурившись, Род хотел было подняться, но вспомнил про головную боль и очень осторожно приподнял голову. Однако боли не было, поэтому он решился сесть, по-прежнему очень медленно. Что-то свалилось с него, и он удивленно посмотрел на это что-то. Он был укрыт меховым одеялом. Насколько он мог помнить, прежде его укрывал дорожный плащ. Какой добрый самаритянин не пожалел для него одеяла?

И кстати, кто разжег костер?

Род смотрел на огонь, размышляя над тем, что кто-то приблизился к нему на достаточное расстояние, чтобы убить во сне, когда чародей был совершенно беспомощен, но вместо этого постарался, чтобы страждущий не замерз. Наконец лорд Гэллоуглас решил, что придется примириться с этим фактом: в реальном мире есть кто-то, кому он небезразличен. Может, этот кто-то из его семьи или же Фесс.

На Рода навалилось сознание вины, и навалилось тяжело. Он вспомнил, что говорил им в приступе ярости и как говорил. Сейчас ему показалось свое поведение просто невероятным. Это же настоящее безумие — думать, что родные хотят его гибели…

Да. Это было безумие. Поэтому он и ушел от них — чтобы быть уверенным, что не причинит им вред, пока пребывает в липкой трясине иллюзий.

Он поднял голову, чувствуя себя немного лучше. Конечно, чувство вины оставалось, но все же он был прав, когда приказал им держаться подальше от себя.

Но тут он вздрогнул от неожиданной мысли. А как его семья оказалась в Гранкларте?

Он некоторое время думал об этом и решил, что временно вернулся к реальности. Перетасовал иллюзии, сменив вымышленный дедом Гранкларт на манию преследования.

Неужели это предел его существования — такая смена иллюзий?