Тук-тук! Топ-топ! Хромой последовал за ним. Вид у Хвата был самый жалкий, и он не думал, что Хромой хочет его ограбить. Стало быть, Хромой либо из тех, кто раздевает прохожих, либо шпион Баралиса. В любом случае надо уносить от него ноги.
Сохраняя спокойствие, как учил его Скорый, Хват немного прибавил шаг. Хромой ковылял за ним не отставая и шел на удивление быстро для человека с клюкой. Хват, начиная побаиваться, высматривал, не попадется ли подходящий закоулок.
Тук-тук! Шлеп-шлеп! Хромой нагонял его. От звука этих шагов Хвата мороз подирал по коже. На улице не было никого. Впереди виднелась галерея, где днем сидели торговцы птицей. Хват хорошо знал это место: продавцы лебедей и павлинов славились своим достатком. Справа был Утиный Хвост переулок, который, по мнению большинства, кончался тупиком. Но Хват знал, что под стеной проходит сточная канавка. Если он не слишком подрос за последние три недели, он там пролезет, а вот Хромой - дудки.
Хват сделал вид, что сворачивает налево, и в последний миг нырнул вправо.
Тук-тук! Шлеп-шлеп! Хромой не поддался на его уловку.
Струйка пота стекла по виску Хвату на щеку. Это потому, что тут жарко, сказал он себе, утеревшись рукавом. Хромой маячил позади. В переулках всегда было мокро, в дождь и в ведро, и башмаки Хвата хлюпали на каждом шагу. Тупик приближался. В углу под стеной виднелась черная лужа - там проходил сток. Хват устремился туда.
Тук-тук! Шлеп-шлеп! Хромой тоже поднажал.
Пот теперь лил с Хвата ручьем. Шаги за спиной терзали его нервы. В нескольких футах от канавы Хват отбросил всякое достоинство и бросился бежать. Вода брызгала из-под ног, воздух свистал в ушах, но стук сердца заглушал все прочие звуки. Вонь, бьющая из канавы, предвещала свободу.
Как прыгать - ногами вперед или головой? У Хвата оставалась лишь доля мгновения, чтобы принять решение. Набрав побольше воздуха, он нырнул вперед головой.
Спасительная темнота поглощала его, втягивая в свои неверные глубины. Руки, голова, плечи, туловище, ноги... Ноги! Что-то держало его за ноги. Охваченный паникой, он начал неистово брыкаться. Руки цеплялись за скользкую стену туннеля в поисках опоры. Вырваться не удалось - пальцы Хромого держали его цепко, как когти.
Вот одна рука передвинулась к лодыжке. Тщетно Хват пытался уползти Хромой тянул его назад. Сила, с которой он это делал, изумила Хвата, почему-то посчитавшего Хромого хилым. Упирающегося Хвата выволокли наружу. Чужие руки сгребли его за коленки и одним рывком поставили на землю.
Он обернулся и оказался лицом к лицу с Хромым.
Несмотря на темноту, он узнал его - по крайней мере в лицо.
Тот улыбнулся, крепко держа Хвата за руку.
- Ты ведь Хват, верно? - сказал он тонким как проволока голосом. Он ничуть не запыхался и дышал совершенно ровно. - Ты должен меня знать. Я Скейс, брат Блейза. - Он снова улыбнулся и заломил руку Хвата за спину. Мы встречались с тобой в ночь боя. Я был секундантом Блейза.
Хват старался не дышать - от Скейса пахло сладкой гнилью. Он был не таким высоким, более жилистым и менее красивым подобием своего брата. Зубы, как у Блейза, слегка искривлены, глаза чуть поменьше, а губы в отличие от братниных, полных и хорошо вылепленных, сомкнуты в узкую извилистую щель. Щегольством, не в пример брату, он тоже не отличался, одет был просто. Сила его, однако, поражала. Хват до сих пор не мог опомниться от его тисков.
- Ну и чего ты от меня хочешь? - спросил Хват, очень стараясь говорить твердо и с вызовом. За это ему еще сильнее заломили руку.
- Ты прекрасно знаешь, чего я хочу, - прошипел Скейс. - Мне нужен Таул. - Хват попытался вырваться, но пальцы сомкнулись еще крепче. - И ты меня к нему отведешь.
В темноте блеснуло что-то, и Хват увидел перед собой наконечник Скейсовой палки - из него торчало вороненое стальное острие.
- Итак, где он?
Сердце Хвата норовило выскочить из горла.
- Я не знаю где. Не видал его с той ночи, когда произошло убийство.
Скейс прижал пику к подбородку Хвата. Сталь была такой острой, что Хват только по теплой струйке крови догадался о полученном ранении - и замер.
- Говори, где Таул, не то я проткну тебя насквозь.
Хват не сомневался, что Скейс сдержит слово.
- Таул на северной стороне - он прячется на Живодерке.
Пика снова приблизилась...
- Зачем же ты тогда болтаешься тут, на южной стороне?
Вперед Хват податься не мог и потому откинулся назад, привалившись к боку Скейса. Тому пришлось перехватить пику. Хват, воспользовавшись этим, поднял правое колено и что есть силы ударил пяткой по больной ноге Скейса.
Тот пошатнулся, а Хват пнул его палку, не дав Хромому обрести равновесие, и сиганул в туннель. Скейс метнулся за ним. Но Хват, умудренный опытом, теперь прыгнул вперед ногами. Холодная грязная вода обволокла его. Скейс поймал его за волосы, однако Хват не пощадил своих локонов - дернул головой и освободился.
Пора было возвращаться к Таулу.
Джек проник в город Аннис самым необычным образом и теперь сидел за большим, ярко освещенным и тесно уставленным столом в весьма недоверчивом обществе мастеров пекарской гильдии.
- Как помешать тесту всходить слишком быстро? - спросил Бармер, пекарь с огромными щетинистыми усами и лицом, красным, как вино, которое он пил.
- Надо поместить его в кадку с водой и подождать, пока оно не поднимется до края.
Пекари встретили ответ Джека одобрительным ворчанием. Последние полтора часа - с тех пор как его схватили под стеной и провели сквозь искусно спрятанную калитку в восточную часть города - пекари неустанно забрасывали его вопросами, проверяя, тот ли он, за кого себя выдает. Мало было заявить, что ты пекарь, - надо было это доказать.
- Это всякому мельнику известно, - сказал единственный здесь тощий, с впалыми щеками, пекарь по имени Нивлет.
- Да отцепитесь вы от парня, - вмешался Экльс - тот, который заткнул Джеку рот у городской стены. - Ясно же, что он наш.
- Нет уж, Экльс, - возразил Скуппит, коротышка с ручищами как окорока. - Нивлет дело говорит - такое и мельник может знать. Спросим у парня еще что-нибудь для верности.
Пекари одобрили это предложение нестройными возгласами. Их было около двадцати, и все они старательно поглощали яства, стоящие на столе. За минувший час они успели обсудить растущие налоги на хлеб, вес каравая стоимостью в один грош и то, кого в этом году следует принять в подмастерья.