- Оставь его! - завопила женщина и подскочила к Таулу с ножом, но он пригрозил ей своим, заставив отступить.
- Подай мне одеяло.
Она сняла одеяло с постели.
- Прошу тебя, не забирай его. Пожалуйста.
- Сударыня, это не ваш ребенок - мы оба это знаем. - Таулу не нравилась эта женщина, и он не доверял ей, но видел, что она привязана к малышу. - Почему бы вам не сказать мне правду? Никакого вреда вам от этого не будет.
- И ты не заберешь его, если я скажу?
- Заберу непременно.
Таул взял у женщины одеяло, и она не сделала попытки пырнуть его ножом. Таул одной рукой как мог завернул ребенка и покачал немного, чтобы успокоить.
- Ты, я вижу, умеешь обращаться с детьми.
- Да. Когда-то я вынянчил одного. - Таул почувствовал что женщина немного утихомирилась, и успокоился сам. - Помогите мне завернуть его получше. Ему холодно.
Женщина колебалась, не решаясь расстаться с ножом.
- Да ты кто?
Таул хотел опять оставить вопрос без ответа, но потом решил открыться - быть может, и женщина ответит ему тем же. Глядя ей в глаза, он сказал:
- Я Таул, герцогский боец. Я поклялся перед всем городом защищать герцога и его наследников.
Женщина поправила одеяло, укрыв младенцу ручонки.
- И ты думаешь, что это его сын?
- Я не уверен - только вы можете мне сказать, так это или нет. Я не виню вас за то, что вы взяли его себе, - ведь вы спасли ему жизнь. Я перед вами в неоплатном долгу и весь свой век буду вам благодарен. Но прошу вас, скажите мне правду.
Женщина погладила малютку по голове.
- Если скажу, ты возьмешь меня с собой? Видишь - он меня любит. Он только меня и знает. Я ему как мать - без меня ему будет страшно.
Таул бросил нож на кровать и взял женщину за костлявую искривленную руку.
- Вы пойдете со мной, обещаю. Я вижу, что и вы его любите. А теперь говорите. - И Таул в знак доверия вернул ей ребенка.
Она вся дрожала, и ее ресницы слиплись от слез.
- Иди, иди к няне Грил. Вот так, молодец.
Присев на кровать, она распеленала левую ножку ребенка и сняла с нее башмачок. В пухлой складочке чуть выше лодыжки виднелось крохотное розовое пятнышко - знак Ястреба.
- Баралис велел мне унести его и убить, - тихо сказала она. - И я бы сделала это, кабы не Корселла.
- Корселла? Дочь Тугосумки?
- Да, и моя племянница. Ты знал ее?
- Я жил у них, когда приехал в Брен впервые.
- Славная девочка. Сердце золотое, и красавица собой. Таул придерживался несколько иного мнения, но теперь не время было спорить.
- И что же сделал с ней Баралис?
- Он убил ее. Кроп хранит у себя ее ожерелье - он сказал мне, что получил его от хозяина.
Таул присел на кровать рядом с женщиной и тоже стал гладить малыша. Он чувствовал себя виноватым за то, что так грубо обошелся с Тугосумкой.
- Вы уж простите меня. Я не знал.
- Не за что тебе прощения просить. Баралис и с тобой поступил не лучше.
- То есть как?
- Это он подстроил убийство герцога. Я сама слышала, как он сговаривался с человеком по имени Трафф. Все как есть слышала.
У Таула голова пошла кругом.
- Где вы могли это слышать?
- У сестры, где ж еще. Трафф остановился там, а Баралис пришел к нему. Рассказал, как пройти к герцогу потайным ходом, и пообещал Меллиандру в награду.
- И вы слышали это своими ушами?
- Все до последнего слова.
- Что еще вам известно о Баралисе?
- Много всего. Я веду счет всем вельможам, которых они с Кайлоком убили. Кайлок увечит тела так, что узнать их невозможно, и выкидывает в озеро. А объявляют всем, что человек, мол, пропал без вести.
- Эти записи у вас с собой?
- Неотлучно. - Женщина похлопала себя по боку. - Тут значатся самые богатые и уважаемые бренские лорды.
Таул начинал понимать, какую ценность представляет собой няня Грил. С помощью того, что она знает о Баралисе и Кайлоке, можно перевернуть весь город.
- Нам пора, - сказал он. - Я подержу мальчика, а вы собирайтесь. Но берите только то, что сможете унести на спине, - на руках у вас будет ребенок.
Пока она рылась в шкафу, Таул качал сына Мелли. До чего же хорош этот крошка с огромными глазищами! Таул прижал его к себе, наслаждаясь теплом маленького тельца.
- Как вы собирались с ним поступить? - спросил он женщину.
- Увезти его подальше отсюда - так, чтобы никто не узнал, кто он. Она улыбнулась Таулу - зрелище было не слишком приятным, ибо у нее недоставало передних зубов. - А ты хорошо его нянчишь.
- Он настоящий красавчик. Не огорчайтесь - все к лучшему. Баралис рано или поздно узнал бы обо всем, выследил бы вас и убил обоих.
- Да, ты прав, пожалуй. - Женщина завязала плащ и подошла к ним. Куда ж ты нас хочешь вести?
- За пределы города, пока опасность не минует и мы не сможем вернуться. - Таул подал ей ребенка. Правая рука рыцаря перестала кровоточить, но плечо по-прежнему сильно болело.
- Мне сдается, она никогда не минует.
- Она минует, и мы вернемся.
Тетушка Грил, или няня Грил, как она теперь предпочитала именоваться, показала Таулу, как незаметно пройти вниз, к людской часовне. Вся дворцовая стража уже поднялась по тревоге, но рыскала в основном по крылу вельмож, и за исключением одинокого часового, которого Таул снял своим ножом, да служаночки, так обомлевшей при виде Грил, что Таул отпустил ее с миром, им никто не встретился.
Грил крепко прижимала к себе крошку Герберта, поспешая за Таулом. Золотоволосый рыцарь пришелся ей по душе - красив, честен, учтив, а главное, готов защитить маленького Герберта, даже ценой своей жизни. Поначалу она вовсе не собиралась уходить с ним, но, увидев, как его большие руки бережно поддерживают хлипкую детскую головку, она ему поверила. У рыцаря доброе сердце - это качество няня Грил редко встречала в людях.
И насчет Баралиса он верно сказал. Злодей непременно узнал бы, что ребенок жив, - от Баралиса ничто не укроется, и ничто не может его остановить.
Они пришли в часовню, и Таул попробовал отодвинуть среднюю панель алтаря. Она была прибита гвоздями, которые пришлось отковыривать мечом.
Они попали в кромешную темноту, где вода была сперва по щиколотку, потом по колено, потом дошла няне Грил до груди. Таул взял у нее ребенка и нес его над плечом, в наиболее трудных местах подавая Грил руку. Чем дальше они шли, тем холоднее становилось, но на сердце у Грил было тепло. Маленький Герберт в надежных руках, в добрых руках, которые никогда не причинят ему зла. Грил расплылась в довольной беззубой улыбке. Впервые за все свои пятьдесят лет она ни разу не подумала о себе.