- Что вы делаете?
Баралис позволил себе едва заметный вздох облегчения: король был в здравом уме.
- Я придал всему такой вид, будто ваша жена умерла от яда. Все выглядит так, как... - Баралис осекся, - как обычно. Вы скажете, что, когда вы отошли ко сну, Катерина чувствовала себя хорошо - а когда проснулись, она была мертва. Она предлагала вам свою чашу, и вы сперва отказались, а потом отпили чуть-чуть, чтобы сделать ей приятное. Утром, перед тем как поднять тревогу, выпейте вот это. - Баралис подал королю флакон. - Это создаст видимость отравления, но большого вреда вам не причинит. На днище Катерининой чаши вырезаны кольца Вальдиса, но не вы должны обнаружить их пусть это сделает кто-то другой. Ваше дело - скорбеть, бушевать и перерыть весь город в поисках человека, который это сделал.
- Что за человек?
- Таул, герцогский боец. Когда кольца на чаше будут обнаружены, допросят всех слуг. Покинув вас теперь, я внушу одному из этих несчастных, что это он принес сюда вино и чашу, подкупленный неким златовласым рыцарем. Вы все поняли?
- Да.
- Хорошо. Кроп останется с вами, чтобы сменить простыни и помочь уложить Катерину как надо. С тела нужно стереть все румяна - и, когда вы закончите с ней, нужно надеть на нее ночную сорочку.
- Что значит - закончу с ней?
- Насколько я понимаю, ваш брак не успел осуществиться? - Нет.
- Стало быть, он не имеет законной силы. Чтобы сохранить свои права над Бреном, нужно сделать так, как будто брак осуществился.
- Нет, - потряс головой Кайлок. - Нет. Нет!
- Да! - прервал его Баралис. - Я не для того так трудился, чтобы все пошло прахом. Лекарь первым делом посмотрит, есть в ней семя или нет. Они ухватятся за любую возможность, чтобы отвертеться от этого брака. - Баралис повысил голос. - Мне нет дела, как вы это осуществите, но это должно быть сделано. - Он подошел к двери и взялся за ручку. - Приступайте же! прошипел он с порога.
VI
Тавалиск полюбил свою новую рыбку. Это крохотное зубастое существо вцеплялось во все, что бросали ей в банку. Сейчас Клык, как назвал рыбку архиепископ, терзал неодушевленную, но не столь уж беззащитную колбасу. Одна ее величина чего стоила - ведь Клык, при всем своем неистовстве, был очень мал. Колбаса была вдвое больше его. Архиепископу хотелось бы только, чтобы банка была чуть прозрачнее - густо-зеленая вода мешала ему видеть все как следует.
Как только Клык хорошенько вцепился в колбасу, вошел Гамил, без стука и прочих церемоний, с клочком серой бумаги в руке.
- Вот так новости, ваше преосвященство! - воскликнул он, обмахиваясь своей бумагой.
Он запыхался, покраснел, и волосы у него растрепались.
Тавалиск, точно священник, посещающий прокаженных, предпочитал, чтобы Гамил к нему не приближался. Выставив вперед ладонь, он сказал:
- Гамил, как бы я ни ценил твою быстроту при доставке важных известий, я просто не могу видеть тебя потным. Кто знает, какие миазмы выделяются из твоих пор вместе с солью. - Похоже было, что секретарь вот-вот лопнет, если ему не позволят говорить. - Ну хорошо. Только не подходи ко мне близко, и я позволю тебе рассказать твою новость.
- Ваше преосвященство, Катерина Бренская умерла. Говорят, что от яда.
- Когда это случилось?
- Четыре или пять дней назад. Я только что получил донесение с птицей.
Тавалиск, оставив недавние опасения, подошел к секретарю и выхватил у него бумагу. Он уже не думал о том, что на ней могли остаться следы Гамилова пота.
- Это все? - спросил он, прочитав письмо.
- Да, ваше преосвященство. Подробности мы узнаем через несколько недель, когда прибудут гонцы.
Тавалиск смял бумагу в кулаке.
- Стало быть, яд?
Тут не обошлось без Баралиса. И это он, Тавалиск, снабдил его нужными сведениями, дав ему на пять лет свою библиотеку. Там были дюжины книг, толкующих о ядах, и прелестная Катерина, несомненно, пала жертвой одной из них.
Но если Катерину отравил Баралис, он обвинит в этом кого-то другого. Баралис не дурак и осуществит это так же легко, как иной переменил бы одежду. Кого же изберет Баралис для этой цели? Жителя Высокого Града или Анниса, чтобы разжечь гнев бренцев против обоих северных соперников? Возможно, Баралис предпочтет избавиться от более близкой угрозы: дочери Мейбора, которая будто бы носит ребенка от герцога? Лорд Мейбор, согласно донесениям, наводняет город слухами, что нерожденное дитя его дочери унаследует бренский престол. Если обвинить Меллиандру или кого-то из ее приспешников в убийстве Катерины, ее утверждениям перестанут верить. Так и будет - Тавалиск уверен в этом. Баралису больше следует опасаться Меллиандры с ее ребенком, чем соединенных армий Анниса и Высокого Града.
Кайлок, вне всякого сомнения, объявит Брен своим, но, если появится законный наследник, добрые горожане прогонят его, как приблудного пса.
Тавалиск улыбнулся своей скрытой улыбкой. Положение Баралиса весьма уязвимо, и пора ему, Тавалиску, избраннику судеб, ухватиться за эту уязвимость, как звонарю за веревку.
- Гамил, - сказал он, подходя к сосуду с рыбкой, - что нам известно о положении высокоградских войск?
- Нам известно, ваше преосвященство, что они получили ваше распоряжение ничего не предпринимать до дня свадьбы, но мы не знаем, как повлияло на них известие о смерти Катерины.
Тавалиск швырнул в сосуд смятое письмо.
- Так-таки и не знаем, Гамил? Я не привык разгадывать чьи-либо планы я сам направляю их. - Клык, уже растерзавший колбасу на мелкие части, акулой кинулся на бумагу. - И я решил сделаться бойцом.
- Бойцом, ваше преосвященство?
Клык рвал бумагу в клочья, и Тавалиск наблюдал за этим с немалым удовлетворением. Быть может, ему следует бросать в банку все секретные документы?
- Да, Гамил, бойцом - заступником Меллиандры. Мне думается, что все мы - четыре южных города, Аннис с Высоким Градом и то, что осталось от бедного побежденного Халькуса, - должны принять сторону сей достославной дамы. Понимаешь ли ты, как это замечательно? Теперь мы будем сражаться не ради страха - мы будем сражаться за благородное дело, за то, чтобы посадить законного наследника на герцогский трон.
Тавалиск, охваченный волнением, взялся рукой за сосуд. Клык, не разбиравший своих и чужих, тут же выскочил из воды и укусил архиепископа за большой палец.