— Верь.
Атака Галаэрона внезапно прекратилась, когда его предплечье ударилось об огромную невидимую руку.
— Нет, — раздался сверху голос Ариса.
— Оставь ее в покое, друг, — крикнула Руха с другой стороны от Ариса. — Сумасшедших нельзя винить за их безумие.
— Как и посыльного за послание, — добавила женщина. Ее голос был хриплым и многоголосым, как будто одновременно говорили сто человек. — Иди.
Черные солнца исчезли из ее глаз. Оставив свой стилет висеть на икре Галаэрона, она отшатнулась и упала в толпу нищих, дерущихся из-за монет, которые он уронил. Хватка Ариса ослабла, и Галаэрон опустил клинок, его рука дрожала так сильно, что он едва мог вставить наконечник в ножны.
— Друг мой, в чем дело? — спросила Руха. — Почему ты так напуган?
— Скорее поражен, чем напуган, — сказал Галаэрон. Он наклонился и вытащил кинжал женщины из своей икры, затем показал окровавленный наконечник. — Сообщение от нашего друга-рогоносца. Он хочет нас видеть.
Темная бровь Рухи приподнялась, и Галаэрон бросил кинжал через нищих на пустое место в поле. Когда он повернулся, чтобы погнать лошадь вперед, то увидел, что это безнадежно. Дорога впереди была перекрыта по меньшей мере сотней нищих, все с протянутыми руками, восхваляя щедрость Ариса, а маленький мост был занят двумя дюжинами охранников каравана, возвращавшихся с полей построения. Как только они миновали мост, стражники начали кричать нищим, чтобы они расчистили дорогу, используя свои щиты и плечи своих больших боевых коней, чтобы привести в исполнение свои требования. Галаэрон изо всех сил старался сохранять терпение. Независимо от того, действительно ли сообщение пришло от Малика, оно только усилило его беспокойство за Валу. Его чувства к ней не были такими духовными, как любовь к Такари, которую он отрицал все эти годы на Южной Границе Пустыни, но только потому, что человек и эльф никогда не могли бы соединиться, как два эльфа. Тем не менее, Галаэрон любил Валу, если не так глубоко, как Такари, то, по крайней мере, так же сильно, и ему было мучительно оставаться в Арабеле, пока она служила Эсканору в качестве постельной рабыни. Не проходило и дня, чтобы он не мечтал вернуться и освободить ее. Если бы только она могла продержаться, пока он не попадет в плен. Когда стражники начали проявлять нетерпение по отношению к нищим и бить их плоскостями клинков, Арис нашел полезное решение и начал швырять пригоршни золота подальше от дороги. Потребовалось два броска, прежде чем нищие поняли, что происходит, и убежали, всё выкрикивая похвалы Арису и умоляя его бросить горсть в их сторону. Как только дорога была свободна, стражники быстро двинулись, чтобы обезопасить караван, с грохотом проносясь мимо с обеих сторон и выкрикивая приказы двигаться. Пятеро из них отделились и подошли к Галаэрону и Рухе, расположившись так, чтобы любые нищие, возвращающиеся за подачками, должны были сначала пройти через них. Самая крупная, женщина с грубым лицом в шлеме и пыльной боевой коже, подошла к Галаэрону и помахала им через мост. Голос охранника был таким же знакомым, как и язвительным.
— Молодец, эльф. Я сомневаюсь, что в лиге отсюда найдется глухой мужчина или слепая женщина, которые не знают, что ты ускользаешь из Арабеля.
Галаэрон присмотрелся повнимательнее. Изможденные черты говорящей смягчились, превратившись в черты Шторм Серебряной Руки, волосы, выбившиеся из-под шлема, стали серебряными и шелковистыми, тонкогубый рот стал полным и красивым.
— Это не входило в план. — Опасаясь выдать личность своих охранников, Галаэрон старался избегать почетного обращения, которое обычно оказывал Избранным. — Благодарность нищих застала нас врасплох.
— Ну, тогда все в порядке, — проворчал всадник позади нее. — Как приятно знать, что всё вышло из-под контроля.
Они двинулись через мост. Галаэрон оглянулся через плечо и увидел, что лицо старого стражника с лошадиным лицом уступает черной бороде и хмурым чертам человека, который мог быть только знаменитым другом эльфов, Хелбеном Арунсуном. Галаэрон решил не упоминать о послании от Малика. Избранные и так выглядели менее восторженными, и последнее, чего он хотел, это дать им повод передумать.
— Я прошу прощения за ошибку, — сказал он. — Я должен был понять, как повлияет золото…
— Галаэрон не виноват, — сказал Арис, его голос гулко прозвучал в пустом небе. — Это я хотел отдать им золото.
— Ты будешь вести себя тихо, там, наверху? — потребовал Хелбен. — По крайней мере, притворись, что пытаешься улизнуть отсюда незамеченным.
— Я приношу свои извинения, — сказал Арис, его голос был таким низким, что доски моста задрожали под копытами лошадей, — но вы не должны винить Галаэрона.
— Не нужно никого винить, — сказал третий охранник. Сидя напротив Галаэрона, у него была только одна рука и голос, похожий на голос Шторм.
— Никто не должен быть осужден за то, что делится с голодными.
Пока она говорила, Галаэрон начал видеть сквозь иллюзию, охраняющую ее личность, и понял, что это, должно быть, супруга Хелбена, Лаэраль Серебряная Рука. Из обрубка руки, которую она потеряла в Шараэдиме, росла крошечная рука, но даже это не умаляло ее красоты. Она была, если уж на, то пошло, даже красивее своей сестры, с теплотой и очарованием, чуждыми резким манерам Шторм, или, возможно, это просто казалось Галаэрону, потому что Шторм никогда не удосуживалась скрывать неприязнь, которую она к нему питала.
Хелбен немного помолчал, потом сказал:
— Ты, конечно, права. Он тяжело вздохнул. — Снова.
Это вызвало смех у двух последних стражников, и Галаэрон узнал в их голосах то же серебро, что и в голосах Лаэраль и Шторм. Он рискнул взглянуть в их сторону и, когда начал видеть сквозь иллюзии, узнал в их сверкающих глазах и серебристых волосах еще двух сестер Шторм. Самой стройной из них и самой женственной в своей осанке и манерах могла быть только знаменитая Леди Серебряной Луны, Аластриэль Серебряная Рука. Другой, более внушительной фигурой, столь же мощно сложенной, как и человек, должна была быть могучая Дав Соколица – арфистка, Рыцарь Миф Драннора и друг эльфов. Избранные не только ответили на призыв Галаэрона о помощи, они ответили на него силой. Если Хелбен казался напряженным, это имело смысл. Поскольку Эльминстер все еще отсутствовал вместе с Симбул, а призрачная Силун более или менее была прикована к своей ферме в Долине Теней, единственным доступным Избранным, которого они не привели, была Темная Сестра, Куилю. Учитывая его ограниченный опыт общения с дроу во время его службы в Страже Гробниц, Галаэрон был так же рад.
Они покинули мост и бросились догонять головную часть каравана, который был остановлен на сортировочном поле, в то время как капитан стражи сгруппировал тягловых животных по быстроте и нагрузке и назначил персонал для наблюдения за ними. Он поместил Галаэрона и Руху с группой слегка обремененных всадников и по магически усиленному предложению Шторм назначил пятерых Избранных присматривать за ними.
Как только капитан двинулся дальше, Избранные собрали своих лошадей в плотный круг вокруг Галаэрона, Рухи и все еще невидимого Ариса.
— Вот мой план, Галаэрон, — сказал Хелбен. Мы собираемся сделать несколько…
Дорогой? — перебила его Лаэраль. — Ты не забыл, кто придумал это в первую очередь?
Хелбен нахмурился, но сказал:
— Всё правильно. — Он снова повернулся к Галаэрону. — Твой план здравый, но мы собираемся…
— Прошу прощения, — сказала Аластриэль. — Но я бы предпочла, чтобы кто-то, кто действительно был в городе, занимался планированием.
Хелбен закатил глаза.
— Очень хорошо.
Он повернулся к Галаэрону и сказал:
— Нам всем нравятся твои идеи.
— Очень впечатляет, — сказала Дав.
Хелбен кивнул почти неохотно, а затем продолжил:
— Но есть некоторые вещи, на которые мы должны обратить ваше внимание.
Он остановился, чтобы проверить одобряют ли его остальные.
Шторм резко повернула руку, чтобы подтолкнуть его. Она оглянулась на заднюю часть каравана, который уже пересекал маленький мост. Хелбен выглядел раздраженным, но сказал:
— Во-первых, ты не сможешь есть, пока мы не войдем в город.