— Я боялся, что больше никогда тебя не увижу, — сказал он.
Со стороны Стонущей Пещеры раздался долгий оглушительный треск, и в лесу перед верандой появился столб свинцово-серого света.
Рядом с ними появилась Вала.
— Разойдитесь, вы двое!
Она просунула руку между ними и ловким локтем заставила Такари отступить, а затем сказала:
— Не обижайся, но нам нужно идти.
Такари взглянула на задевший ее локоть, как будто собиралась убрать его, затем мило улыбнулась и сказала:
— Не обижаюсь.
Она оглянулась в направлении яркого столба света, затем повернулась и махнула рукой на то, что казалось кучей листьев.
— Пойдем, Кул! Мы позволим Галаэрону телепортировать нас отсюда.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
2 Элеасиаса, Год Дикой магии
Галаэрон прибыл в клубок рук, как человеческих, так и эльфийских, Вала обхватил его за плечи с одной стороны, Такари прижалась к его ребрам с другой, Кул стоял напротив, заключив их всех в большие медвежьи объятия и глядя вниз, как будто он не был полностью убежден, что превращение Галаэрона из фаэримма в эльфа было возвращением к истинной форме. В воздухе пахло серой и обугленной плотью, и он оглашался грохотом, треском и воплями. Все еще борясь с оцепенением после телепортации, Галаэрон вспомнил, что он был где-то еще, пытаясь спастись от какого-то надвигающегося катаклизма. Воздух там пах так же, и шум битвы был таким же громким. Он начал опасаться, что они все-таки не сбежали, что они вот-вот пострадают от последствий какого-то ужасного события, от которого они спасались. Галаэрон взглянул на полог голубого леса и съежился от того, насколько этот вид ему знаком.
— Я думаю, что мифал дал отпор…
Он уже собирался сказать «моему заклинанию телепортации», когда свинцовое сияние просочилось сквозь лес. Его потрясло страшное сотрясение, сотрясение, которое вспыхнуло у него в животе и вырвалось наружу. Его ладони и подошвы онемели, барабанные перепонки стучали, а голова наполнилась болью. Он обнаружил, что стоит на четвереньках рядом с Валой, Такари и Кулом, думая, что они все умрут, и удивляясь, почему мифал вмешался в его магию, когда обычно отклонял заклинания перемещения только тогда, когда они пересекали его периметр. Конечно, Галаэрон использовал магию теней. Несколько месяцев назад здоровый мифал помешал Мелегонту прикоснуться к Теневому Плетению, но в своем ослабленном состоянии он не препятствовал ни одному из теневых заклинаний, которые Галаэрон наложил за пределами Стонущей Пещеры. Это было все, о чем думал Галаэрон, прежде чем ему пришло в голову, что он уже пережил ударную волну. Рев в ушах на самом деле был оглушительной тишиной, понял он, и земля под ним ни разу не содрогнулась от удара падающего синего дерева. Он поднялся на колени, огляделся и увидел, что, хотя лес был знаком, это был не тот, что под Стонущей Пещерой. Подлесок позволял укрыться птицам и животным, и местность была не такой крутой. Возможно, они все-таки добрались до Звездного Луга. Галаэрон начал подниматься ... и его потянула вниз мясистая лапа Кула. Ваасанец использовал разговор жестами, чтобы призвать к тишине, а затем скользнул обратно в подлесок так же незаметно, как любой эльф. Когда Вала и Такари сделали то же самое, Галаэрон упал на живот и последовал за ними, затем повернулся и выглянул из-за куста. Звездный Луг лежал прямо впереди, его небольшое пространство было покрыто едким дымом, а пышные травы почернели от битвы. В дальнем конце Пруд Славы Рассвета порозовел от пролитой крови и все еще кипел от какого-то магического жара. Тела как эльфов, так и других лежали разбросанными вдоль дальней стороны, где Избранные и Рота Холодной Руки были атакованы, все еще ошеломленные.
Как и Галаэрон и его спутники, те, кто был на поле боя, уже начали приходить в себя и подниматься. Обе стороны, казалось, были не готовы к сражению, эльфы и их союзники оказались на открытом месте, а фаэриммы и их рабы разума беспорядочно разбросаны по краю луга, примыкающего к Галаэрону и его спутникам. Эльф в изодранных доспехах поднял темный меч и с его помощью отрубил покрытую щупальцами голову пожирателя разума. Фаэримм всплыл и ответил черным лучом, который оставил дыру размером с дыню в груди воина. Еще один эльф вскочил, поймал меч, прежде чем тот упал на землю, и бросился на убийцу. Битва разгорелась в полную ярость, серебряные стрелы и белые вспышки прочерчивали блестящие полосы в воздухе, пламя вырывалось из почерневшей земли, головы, торсы и тела разрывались без видимой причины. Даже мифал приложил все усилия, чтобы присоединиться, забросав врагов Эверески градом слякотных шариков, которые растворились на их плечах и не имели никакого эффекта, кроме как заставить эльфов сражаться сильнее. Галаэрон подумал о Кейе и хотел броситься на поле, чтобы найти ее, но более спокойная часть его, темная, более хитрая часть, сдерживалась. Глупый героизм не принесет ничего, кроме глупой смерти, а Кейя нуждалась в нем живым. Вся Рота Холодной Руки нуждалась в нем, как и Хелбен и другие Избранные, как и вся Эвереска. Он был единственным, кто понимал фаэриммов, кто знал, как победить их. Он должен работать для достижения своей цели и доверять своей сестре, чтобы сохранить себя в живых. Сделать что-то меньшее означало предать воинственный дух в ней ... и в самой Эвереске.