Позади Галаэрона послышался шум падающего дождя. Он обернулся и увидел небольшой поток, затопивший линию битвы, потушивший огонь и наполнивший дрова клубящимся паром. Буря ничего не сделает, чтобы спасти уже горящие деревья, но, по крайней мере, предотвратит распространение пламени. Когда из облака пара появилось три фаэримма, Галаэрон обнаружил, что готовит теневой снаряд. По тому, как лесной мрак, казалось, цеплялся за их тела, он знал, что они были Избранными, но это не мешало ему съеживаться. Маскировка была более убедительной, чем он предполагал, и он внезапно понял, почему было так трудно убедить Кейю в его личности в Стонущей Пещере.
— Печально потерять так много синих деревьев, — сказал Хелбен, поворачивая свой головной диск, чтобы оглянуться на линию фронта. — Большинство из них старше меня.
— Эвереска подверглась вторжению, — сказал Галаэрон. — Деревья должны заплатить вместе с нами.
У Такари от возмущения отвисла челюсть. Она начала было упрекать его за такие слова, но передумала и просто бросила обвиняющий взгляд в сторону Валы.
Вала пожала плечами и сказала:
— Не смотри на меня. Я не та, кто велел ему принять свою тень.
— Я не говорю, что мы должны позволить лесу сгореть, — возразил Галаэрон. — Только то, что мы должны помнить, что станет с лесами Эверески, если мы позволим фаэриммам захватить город.
— Иногда меньшее из двух зол – единственное возможное благо, — согласилась Лаэраль. Она направилась к краю луга. — Давайте посмотрим, нужна ли Кейе помощь, а?
Но Рота Холодной Руки держала ситуацию под контролем. Без своих хозяев-фаэриммов, которые могли бы направлять и запугивать их, большинство рабов разума уже потеряли интерес к борьбе и начали отступать. Потребовалась всего пара молний с фланга, чтобы превратить отступление в бегство, и силы Эверески были одни в поле всего несколько минут спустя.
Кейя отдала приказ собрать раненых и забрать темные мечи, затем махнула Арису из его укрытия на противоположной стороне луга и подошла, чтобы присоединиться к Галаэрону и остальным. С измученным битвой лицом и морщинами беспокойства на лбу, глубокими, как вспаханные борозды, она выглядела неизмеримо старше и мрачнее, чем, когда Галаэрон видел ее в последний раз, но также и сильнее. С Берленом за спиной она остановилась и тепло, хотя и устало, обняла Валу, затем отступила назад и внимательно посмотрела на брата. В ее глазах была жесткость, которая заставила Галаэрона забеспокоиться, что она обвиняет его в том, что произошло в Эвереске, и он начал опасаться, что их воссоединение будет не слишком радостным. Он был более чем готов взять на себя ответственность за свои ошибки, но мысль о том, что его ошибки могут вбить клин между ним и его сестрой, была больше, чем он мог вынести. Достаточно того, что война, которую он начал, отняла у них отца; то, что она также уничтожит то немногое, что осталось от его семьи, будет наказанием, достойным Ловиатар. Наконец, Кейя опустила руку на свой выпирающий живот и сказала: