— Ты слышал, я полагаю?
Задаваясь вопросом, какое отношение ее беременность имеет к его ошибкам, Галаэрон ответил:
— Шторм сказала мне.
— Ну, чего же ты ждешь? — Кейя снова положила руку на рукоять темного меча, висящего в ее ножнах, и сказала:
— Ты можешь высказаться, и покончим с этим.
Галаэрон озадаченно нахмурился.
— Что тут можно сказать?
Кейя съежилась, но сжала губы и явно начала собираться с мыслями.
— Я знаю, что ты этого не ожидал, но мне уже больше восьмидесяти лет. Я могу принимать свои собственные решения, и не похоже, что здесь был кто-то, кого можно было спросить.
— Спросить, — повторил Галаэрон. — О чем?
Вала толкнула его локтем в спину.
— Ребенок.
— Ах ты, роф! — Прошипела Такари. — Ты полностью превратился в человека?
Наконец Галаэрон понял, что Кейя не винит его за то, что произошло в Эвереске, что она даже не думает о войне. Она была напугана, а не рассержена, и хотела от него только того же, чего он хотел от нее. Он начал смеяться, что только заставило Кейю сжать челюсти.
— Это все, о чем ты беспокоишься? Что я думаю? — Спросил Галаэрон. Он взял ее за плечи. — Не могу выразить, как я счастлив!
Теперь это была Кейя, которая выглядела озадаченной.
— Почему мне все равно, что ты думаешь?
Прежде чем Галаэрон успел ответить, Такари встала между ними.
Галаэрон очень рад за тебя — сказала она, — и он думает, что Декс будет прекрасным отцом ... для человека. Верно, Галаэрон?
— Конечно, — сказал Галаэрон. — Я только подумал…
— И Кейя счастлива, что ты вернулся, — сказала Такари. — Что бы не говорили золотые, она знает, что это не твоя вина. Разве это не правда, Кейя?
— Даже золотые знают, что шадовары обманули тебя, — сказала Кейя. — Они планировали это на протяжении веков.
Такари кивнула Берлену и сказала:
— Давай уберемся отсюда, пока фаэриммы не вернулись, чтобы закончить работу.
— Вернулись? — Повторил Галаэрон. — Это единственное, о чем нам не нужно беспокоиться. Ни один оставшийся в живых фаэримм никогда не признает, что потерпел поражение.
Кейя и Такари обменялись взглядами, затем Кейя сказала:
— Галаэрон, они всегда возвращаются.
— Они полны решимости уничтожить Роту Холодной Руки, — добавила Такари, — но мы заставляем их платить.
— Решимости? — Галаэрону не понравилось, как это прозвучало. — Ты хочешь сказать, что они все еще ведут организованную битву?
Берлен хмуро посмотрел на Галаэрона и проворчал:
— Конечно, они организованы. Если вы хотите убить волчью стаю, вам лучше быть более организованными, чем они.
— Значит, они все работают вместе? — спросил Галаэрон. Это казалось ему неправильным, вопреки всему, что Мелегонт узнал о фаэриммах за столетие шпионажа. — Никто не сражается из-за магии Эверески? Никто не пытается претендовать на лучшее логово?
— Они слишком заняты охотой на нас, — сказала Кейя.
Она повернулась к Берлену и сказала:
— Пусть боевые маги наложат несколько защитных знаков смерти. Мы встретимся в Плавучих Садах, чтобы спланировать наш следующий удар.
Берлен едва успел повернуться, чтобы передать приказ, как Рота Холодной Руки начала таять в лесу. Кейя взяла Галаэрона за руку и, жестом приказав остальным следовать за ней, направилась через лес к задней стороне Пруда Славы Рассвета.
— Рада, что вернулся домой, брат, — таким, каким стал дом в наши дни.
Кейя бросила недовольный хмурый взгляд в сторону Избранных, затем тихо спросила:
— Почему костюмы фаэриммов? Мы чуть не убили тебя.
— Моя идея, — сказал Галаэрон. — Я ожидал, что фаэриммы уже вцепятся друг другу в глотки. Мы собирались раздуть пламя, чтобы все выглядело так, будто они убивают друг друга и крадут добычу друг у друга. Мы надеялись начать между ними тотальную битву.
Они добрались до ближайшего берега Пруда Славы Рассвета. Кейя остановилась, чтобы послать Такари на разведку с Кулом и Берленом, и Вала решила пойти вместе с ними. Когда они исчезли в подлеске, Кейя оглянулась на Галаэрона.
— С чего ты взял, что они клюнут на что-то подобное?
— Я задавался тем же вопросом, — сказал Хелбен, говоря через их плечи. Он и сестры Серебряные руки оставались замаскированными под фаэриммов. — Очевидно, источник Галаэрона ошибся.