— Ты хочешь использовать шанс или нет? — Спросила она. — Потому что Кул – этот самый единственный шанс, который у нас есть, чтобы прорваться как можно скорее. Пока Вала говорила, Берлен продолжал разговаривать с Кулом с другой стороны.
— Она хочет, чтобы ты отправился туда один, да? — спросил Берлен. — Она хочет, чтобы тебя убили.
— Я не пойду, — ответил Кул. — Она не знает. Она никогда не получит мой меч.
В его глазах была тьма, которую Кейя никогда раньше не видела, что-то холодное, чудовищное и ужасающее, чтобы скрыть сморщенное от смеха лицо, которое она привыкла считать лицом одного из своих человеческих братьев.
— Чего она не знает? — спросила Кейя.
— Вот увидишь, — сказала Вала. — Теперь это или Кул или Такари. Мы ничего не можем с этим поделать, кроме как решить, готовы ли мы его использовать. А ты?
Кейя посмотрела вдоль насыпи в обоих направлениях и увидела длинную линию воинов, готовых атаковать холм. Для эльфов их лица были бледными, а костяшки пальцев побелели от того, что они сжимали рукояти мечей, но их челюсти были сжаты, а глаза устремлены на Кейю, ожидая команды атаковать.
— Готова, когда ты будешь готова, — сказала Кейя. — Да простят нас боги.
— Мы должны просить не богов, — ответила Вала.
Она положила руку на плечо Кула, затем подняла голову и указала на одного из блуэтопсов, все еще стоявшего за бруствером рабов разума.
— Вот она, Кул, сказала Вала.
— Все это не твоих рук дело, — добавил Берлен. Остроухая лисица соблазнила тебя.
— Правильно, — добавила Вала.
Пока она говорила, Кул начал темнеть. Не только выражение его лица, но и его лицо, руки, глаза и даже огромный плащ рейнджера, который подарил ему лорд Дуирсар.
— Все, что Такари хотела – это твой меч.
— О, она также хотела ребенка, — сказала Кейя, поняв, что делают ваасанцы. — Си'Тель'Квессир продают своих детей-полулюдей, чтобы заплатить за вино.
Вала и Берлен разинули рты, и Кейя на мгновение подумала, что, возможно, зашла слишком далеко.
Кул стал черным как сажа, расплываясь по краям, как тень или призрак, и он издал сердитый вопль. Он поднялся и не столько перепрыгнул через насыпь, сколько взлетел над ней, и склон мгновенно взорвался ревущей бурей смерти, когда защитники обрушили на него всевозможные снаряды и магию. Думая, что целью ваасанцев было подтолкнуть Кула к первой волне вражеских атак, Кейя подняла руку, чтобы вызвать атаку. Вала схватила ее за руку и потянула вниз.
— Жди. — Вала заговорила на эльфийском языке пальцев, единственной речи, которую не заглушили грохот и рев битвы. — Пусть он немного опередит нас.
— Опередит нас? — возразила Кейя. — От него же ничего не останется!
Но когда она заглянула за край насыпи, то увидела, что там что-то есть. Сквозь стену дыма и пламени толщиной в двадцать шагов Кейя увидела черный силуэт Кула, все еще плетущийся и скручивающийся вверх по холму. Вспышки молний проходили сквозь его темную фигуру, не замедляя его движения. Магические стрелы отскакивали от него, оставляя за собой длинные клочья черной тьмы. Лучи распада ударили в его темную ауру и растворились. Валуны, от которых ему всегда удавалось пригнуться или увернуться, копья, которые он отклонял и скользил, стрелы, застрявшие только в самых сильных частях его брони. Как будто он стал наполовину призраком, наполовину созданием теней, которое можно было увидеть, но никогда не остановить. Кейя с благоговением смотрела, как он исчез в густеющем дыму, затем повернулась к Вале и подняла свой собственный темный меч, или, скорее, меч ее мужа.
— Может ли этот меч сделать так же? — спросила она.
— Нет!
— И никогда не пытайся! — это Берлен, добавил объяснение. — Он отдал себя своему мечу. Такую магию не обратить. Рев начал стихать, когда Кул продолжил атаку, а Вала посмотрела на холм и произнесла один-единственный слог. Она не кричала и не выражалась жестами, но Кейе не нужны были слова, чтобы понять ее смысл. Она вытянула руку вперед, затем поднялась и бросилась через край насыпи.
С насеста Такари, высоко среди шелестящих крыш, атака Холодной Руки выглядела как песня. Сквозь дым и пламя пронеслась волна эльфийских певцов клинка в золотых шлемах, слова мистической силы лились из их уст, серебряные и золотые молнии сверкали на кончиках их пальцев, мечи горели в их руках, а доспехи блестели на их груди. Рабы разума встретили натиск бурей магических лучей и камней, швыряя валуны, метая смертоносные стрелы, разбрызгивая огонь. Эльфы все еще приближались, перепрыгивая через воронки от взрывов, карабкаясь по упавшим синим деревьям, прыгая через огненные завесы и падая десятками, но никогда не колеблясь, никогда не падая в укрытие, никогда не замедляясь. Возглавлял атаку человек-медведь в теневом плаще, впереди на двадцать шагов или больше, извиваясь и поворачиваясь, принимая магические удары в грудь, глаза сверкали, как бронзовые угли, темный меч в руке, крепкие ноги несли его вверх по разрушенному холму со скоростью, с которой не мог сравниться ни один эльфийский гонец сообщений.