Женщины посмотрели друг на друга. Они выглядели смущенными.
— Что случилось? — спросила Вала. — Он ранен?
— Мы не знаем, — сказал мужчина, чье поведение было грубым.
Одна из женщин-фей встала перед мужчиной и сказала:
— Галаэрон выполняет миссию чрезвычайной важности для всего Фаэруна.
— Как и мы, — сказала вторая женщина, тоже встав перед мужчиной. — Возможно, будет лучше, если мы представимся. Я ˗ Шторм Серебрянная рука.
— Меня зовут Дав Соколица, — сказала женщина в дверях.
— Я ˗ Аластриэль Серебряная Рука, — сказала женщина, которая произнесла заклинания. Она указала на последнюю женщину, которая все еще стояла рядом с чернобородым мужчиной. — Это наша сестра Лаэраль.
— И это делает меня Хелбеном Арунсуном. — Мужчина-фейри протиснулся между двумя женщинами, которые встали перед ним. — Теперь, когда ты испытываешь благоговейный трепет, может быть, ты ответишь на пару вопросов и поможешь нам спасти Сердцеземье?
Вала хмуро посмотрела на мужчину, совершенно уверенная, что сошла с ума. Когда она ничего не сказала, Хелбен закатил глаза и повернулся к той, которая представилась Аластриэль.
— Как она может не знать, кто мы? — он спросил. — Неужели Вааса такая отсталая?
— Мы знаем об Избранных даже в Ваасе, — сказала Вала. — Мы также знаем разницу между плотью и фантазмом. Зачем бы вам пятерым появляться в моей камере размером с куклу, если бы я не была сумасшедшей?
— Потому что нам нужна твоя помощь, — сказала Аластриэль. Она подошла и положила руку на подбородок Валы. Ее прикосновение было достаточно реальным, твердым и теплым. — Мы должны найти мифаллар, и ты единственная, кто может помочь.
— Беда! — прошипела женщина у двери. — Охранник идет.
Фейри исчезли так же быстро, как и появились, оставив Валу одну в камере.
— Подождите! — Она чувствовала себя более одинокой, чем когда-либо, и более уверенной, что сходит с ума, более напуганной. — Не надо!
В дверях появился охранник, неуклюжий повелитель теней с рубиновыми глазами и острыми зубами. Вала подумала, что это Феслат, один из любимчиков Эсканора.
— Чего не надо? — спросил Феслат. — С кем ты разговариваешь?
Хотя его шадоварские глаза могли видеть в темноте так же легко, как Вала могла видеть при дневном свете, он даже не потрудился оглядеть камеру. Он знал так же хорошо, как и она, что в комнате никого не было, что ее разум, наконец, сломался. — Я задал вопрос, рабыня.
Вала уставилась на него и отказалась отвечать. Она не беспокоилась о том, чтобы выдать присутствие своих посетителей, заблуждения были надежно спрятаны в ее сознании, но она не могла повиноваться, даже в этом, как только она начнет сдаваться, это будет становиться все легче и легче, пока она, наконец, не станет принадлежать им не только телом, но и духом.
— Ты бросаешь мне вызов? — Феслат ухмыльнулся и снял кнут с крючка. Ему даже не нужно было искать, чтобы найти его.
— Как тебе будет угодно.
— Займи позицию.
Вала должна была повернуться спиной и склонить голову, чтобы защитить глаза. Вместо этого она посмотрела прямо в глаза Феслату и сказала:
— Иди пососи везераба.
Хлыст ударил Валу в грудь за мгновение до того, как она закончила произносить проклятие. Отказываясь доставить ему удовольствие криком, она стиснула челюсти и тоже молча приняла следующий удар, но третий пришелся ей по ребрам и заставил непроизвольно ахнуть. Феслат, в частности, был мастером этой техники и с удовольствием заставлял её тело издавать звуки, которые ее разум держал под контролем.
Следующий удар хлестнул ее поперек предыдущего, и у Валы закружилась голова. Нападение не закончится, пока она не потеряет сознание. Молясь, чтобы он продолжал наносить удары друг на друга, она посмотрела ему в глаза и увидела, как его рука отдернулась.
Фигура в темном плаще встала позади Феслата и схватила его за запястье. Черный посох врезался ему в голову сбоку. Его колени подогнулись, и он растаял на полу, как костюм из пустого шелка.
Хелбен Арунсун, ростом в шесть футов, пнул лорда шейда в ребра, сильно, чтобы убедиться, что он без сознания, а затем опустился на колени рядом с Валой.
— Ты могла бы ответить ему, — сказал он.
Вала покачала головой и, смутно сознавая, что у нее отвисла челюсть, выдохнула:
— Ты настоящий.
Хелбен кивнул, но не сделал ни малейшего движения, чтобы снять с нее наручники.