В атмосфере инфляционного невроза творческое нововведение Авеллино и Бинса в обслуживании инвесторов, когда-то привлеченных Солом Альперном («Давай платить твердый процент»!!!), придало их скромному бизнесу, рассчитанному на «семью и друзей», сумасшедшее ускорение.
Позже Мэдофф будет настаивать, что, одумавшись после ошибок 1962 года, он в дальнейшем делал очень неплохие деньги для тех самых первых клиентов, и, возможно, так и было, учитывая рыночную конъюнктуру 1960-х и те стратегии, которые он, по его словам, применял. В первое десятилетие карьеры Мэдоффа ежегодные прибыли на внебиржевом рынке предположительно во много раз превосходили те суммы, которые выплачивались в виде дохода его инвесторам. Даже в 1970-х Мэдофф, как институциональный инвестор, мог зарабатывать значительно больше, чем Авеллино с Бинсом выплачивали своим розничным инвесторам. Довольно смутные воспоминания инвесторов той поры наводят на мысль, что он и в самом деле пользовался деньгами первых инвесторов в качестве рабочего, или чистого оборотного, капитала своей молодой фирмы и получал более чем достаточную прибыль, чтобы обеспечить клиентам обещанный доход.
Разумеется, это тоже нарушение, и регуляторы, будь им об этом известно, могли обвинить Мэдоффа в ненадлежащем использовании клиентских фондов. Но существует как минимум статистическая вероятность, что он и впрямь с успехом инвестировал ограниченные денежные средства семьи и друзей, которые поступали к нему от Сола Альперна.
Пошли слухи – по слухам, фирма Avellino & Bienes открывала единственную возможность доверить деньги замечательному Берни Мэдоффу, который сам индивидуальными клиентскими счетами не занимался.
Просто удивительно, сколько клиентов Avellino & Bienes, которые пользовались бухгалтерскими услугами фирмы, решились через нее же инвестировать свои средства! Но, возможно, это попросту отражает роль, которую бухгалтеры играли для умеренно состоятельных людей, бизнесменов средней руки, до наступления эпохи «личных банкиров» и «консультантов по инвестициям». Где еще им было искать финансового консультанта, как не в фирме, ведущей бухгалтерию их компании? Да и к чему создавать себе лишние сложности, тратить драгоценное время, даже если теоретически где-то есть профессионал получше? В конце концов, для бизнесмена время – деньги, а у них своих дел невпроворот.
Так или иначе число инвесторов Avellino & Bienes стремительно росло, а вместе с ним неуклонно рос объем привлеченных средств. К концу 1970-х инвестиционные операции Мэдоффа составили более трети оборота бухгалтерской фирмы. В нью-йоркском офисе фирмы четверо сотрудников принимали звонки и заявки, а также пересылали по почте чеки и выписки со счетов: два секретаря по вводу данных, секретарь приемной и администратор офиса, который отвечал на вопросы по почте и телефону.
И фирма всегда платила. Никто ни разу не пожаловался, никто не выразил сомнений в их деятельности. Неудивительно, что чеки все прибывали, приток новых клиентов не останавливался ни на секунду.
Бинс позднее утверждал, что они с Авеллино «ничего не рекламировали, не продвигали, даже рождественской открытки ни разу никому не послали – а деньги все текли и текли». Когда собиралась приличная сумма, они отсылали ее Мэдоффу. В конце каждого квартала они изымали деньги со счета фирмы Мэдоффа для начисления процентов и рассылали клиентам соответствующие чеки.
Поразительно, с какой легкостью клиенты бухгалтерской фирмы инвестировали деньги и доверие в столь нехитрое соглашение. И это притом что ни на Уолл-стрит, ни в надзорных органах никто и слыхом не слыхивал об Авеллино и Бинсе. Они не предоставляли клиентам ни информационных буклетов, ни таблиц с фактическими данными, ни документов, ровным счетом ничего! Бухгалтеры не моргнув глазом заявляли, что ничего этого нет и не будет, не ждите. На руки клиент получал обычную квитанцию с подтверждением внесенной суммы и указанием обещанного процента. «Разговор у нас был короткий. Мы не церемонились», – откровенничал впоследствии Бинс. Правило было одно: никаких письменных свидетельств.