Великий Дуат, но до чего же хочется жрать! Да и выпить тоже не помешало бы. Хоть простой воды на худой конец.
– Эй, подруга! – пролаял он в самое ухо Нефернефрурэ. – Нет ли тут где водоема?
Мамонтиха затормозила так резко, что Упуат чуть не сверзился с ее загривка. Застыв на месте, она вытянула вперед хобот и шумно втянула воздух. Пару минут над чем‑то размышляла. Потом удовлетворенно кивнула и резво затрусила вперед.
– Ну ты и даешь, землячка! – только и смог сказать Открыватель Путей, когда некоторое время спустя они выбрались к неширокой речушке, резво журчавшей по каменистому руслу. – Мне у тебя учиться и учиться нужно! Такой нюх!
Фрося скромно потупилась. Что есть, то есть.
А сам волчок меж тем учуял, что поблизости имеется не только питье, но и нечто съедобное.
Сощурив свои желтые миндалевидные глаза, он пристально вгляделся в даль.
Ага, вот оно. На ловца, что называется, и жаркое бежит.
– Трогай! – коротко скомандовал он своей ездовой «лошадке».
Мамонтиха послушалась.
Метрах в ста от того места, где они выбрались из тайги, прямо на берегу речки была разбита палатка, возле которой весело полыхал огонь. На стальной перекладине, перекинутой меж двух врытых по обе стороны костерка костылей, висел булькающий котел, из которого доносились обалденные запахи.
Упуат хищно облизнулся.
Мясной бульон. Вот идеальный восстановитель сил для бедного, изможденного непосильными трудами нетеру.
– Эй, есть там кто‑нибудь?! – зычно окликнул волчок.
Навести морок, приняв какой‑нибудь иной облик, он пока был не в состоянии. Но понадеялся на то, что впоследствии сумеет‑таки изъять из памяти встречного‑поперечного свой незабвенный образ.
На его зов поначалу никто не откликался. Затем полог палатки, сшитой, как на глазок и по запаху определил волчок, из оленьих шкур, откинулся, и изнутри на четвереньках выползла некая личность. Запрокинув голову вверх, она (или он) уставилась на высящийся рядом с костром монумент в виде огромной косматой туши с хоботом и грозными бивнями.
– Т‑ты х‑хто? – заплетающимся языком проблеяло существо. – И отк… ик… куда яв‑вился? Из Угу Буга, Верхнего м‑мира, или Хэргу Буга, м‑мира Н‑нижнего?
– Это как посмотреть, – задумался Упуат. – Можно сказать, что из обоих сразу.
Личность села на корточки и замерла. Было видно, что в голове ее происходит напряженная мыслительная деятельность.
– Т‑так не‑е быва‑ат, – резюмировала наконец. – Или то, или другоэ. Сорок лет шам‑маню‑у, а т‑кого не слых‑хал.
Пошатываясь, существо встало на ноги, и Упуат увидел, что перед ним мужчина, облаченный в плащ, нагрудник и унты.
– И в‑ваще, м‑мамонты не раз‑разгавариваут, – заявил хозяин палатки. – Я еш‑ше н‑не впал в ся… сящен‑ный… ик… транс!
– Впал, впал, – подтвердил Открыватель Путей, спрыгивая со спины Нефернефрурэ. – Я это тебе ответственно заявляю.
– Д‑да? – покачал головой шаман.
Нетеру отпустил Фросю на водопой, и та с радостью устремилась к речке. С шумом и брызгами войдя в воду, мамонтиха принялась весело плескаться.
– Красиво! – уже чуть протрезвевшим голосом молвил шаман.
«Э, нет, так дело не пойдет!» – встревожился его четвероногий гость.
– Слушай, как тебя…
– Тэр‑Эр‑Гэн, – ответил хозяин. – Ч‑четвер‑тый, ик… – уточнил, немного подумав. – Вер‑хов‑ный шам‑ман эв‑венков!
«Ничего себе! – присвистнул про себя волчок. – Первооткрыватель ЭРЛАПА!»
Как же здесь оказалась птица столь высокого полета? Не может быть, чтобы такой большой человек, верховный жрец, находился один в пустынной местности.
Впрочем, тон, взятый в начале разговора, Путеводитель решил не менять. Как‑никак он небожитель, а эвенк, хоть и глава местечковой жреческой коллегии, но всего лишь человек. Однако ухо следует держать востро. Аура этого Тэр‑Эр‑Гэна показывает, что он малый не промах. Силен. Да и слуг, могущих отираться неподалеку, сбрасывать со счета недальновидно.
– А я Проводник, Открыватель Путей, – представился. – Вот и познакомились!
Верховный шаман кивнул, а сам глядел на говорящего черного пса бука букой. Постояв так некоторое время, он шагнул в свою палатку и вернулся уже в шапке, украшенной оленьими рогами, с бубном и колотушкой в руках.
Протянув бубен к огню, Тэр‑Эр‑Гэн слегка нагрел его, а затем легонько ударил по натянутой коже колотушкой. Прислушавшись к тихому звону магического предмета, эвенк ударил еще раз, потом и третий. Что там ему сказали его духи, Упуат не разобрал, но, очевидно, что‑то хорошее. Потому как шаман вдруг озорно и по‑доброму улыбнулся волчку и, кивнув на котелок, спросил:
– Присоединишься к моей трапезе, гость издалека?
– Спрашиваешь! – радостно протявкал Путеводитель.
Эвенк отложил в сторону орудия своего волшебства, превратившись в гостеприимного хозяина. Из походной торбы он извлек две металлические миски (как отметил нетеру, золотые), вилку и нож для себя, несколько лепешек и нечто, плещущееся в большой зеленой четырехгранной бутылке, при виде которой сердце волчка учащенно забилось.
Деловито разлив по мискам крутой, пахнуший неведомыми травами бульон и нарезав туда же по приличному куску мяса, шаман потянулся к штофу. Отвинтил пробку, понюхал, при этом вкусно причмокнув. Скосил глаз на Упуата:
– Ты как, Проводник?
– Ну…
– Понятно.
Из кармана своего плаща Тэр‑Эр‑Гэн добыл махонькую неглубокую мисочку, плеснул туда из бутылки и поставил на траву перед волчком.
– За знакомство! – хищно припал он к горлышку штофа.
– Х‑хор‑р‑роший ты мужик, Тэр‑р‑р‑Эр‑р‑Гэн! – сытно отрыгнув, прорычал Упуат, когда жидкость в заветной бутылке закончилась.
– Не сп‑порю‑у, – подтвердил шаман, уже вошедший в глубокий транс.
– Только к‑какой‑то гр‑р‑рустный.
Эвенк глубоко вздохнул.
– Или потер‑р‑рял ч‑чего?
– Ага! – согласился. – Но не ч‑чего, а к‑кого.
– И я тоже, – обрадовался Путеводитель.
– Дав‑ваай вместе искать, – предложил шаман.
– Д‑давай. А как?
Тэр‑Эр‑Гэн потянулся было к бубну, но затем махнул рукой. Встав на четвереньки, он заполз в свой чум, но вышел из него на двух ногах, торжественно неся перед собой на вытянутых руках резной деревянный посох. Внизу этот жезл заканчивался то ли оленьим, то ли лосиным копытом, а венчала его рогатая, наверное, лосиная голова.
– Поз‑накомься! – протянул его Упуату. – Эт‑то м‑мой Пров‑водник!
Волчок ткнулся носом в деревяшку. Пахло специфически. Бесспорно, в посохе таилась сила.
– Щас кам‑лать буду! – заявил шаман. – Внуч‑чку искать стану, Эйяно… Проворонили, г‑гады.
Погрозил кому‑то своим жезлом.
– Ушла в лес и не… и не верну… лась. Как бы не об‑бидел хто. Я их тогда с‑сам так об‑бижу…
Снова угроза посохом неким невидимым силам.
– А у меня др‑р‑руг пр‑р‑ропал, – пригорюнился Открыватель Путей.
– Н‑не боись‑сь, – успокоил собутыльника колдун. – Найдем. Ты з‑закрой глаза и п‑редс‑ставь себ‑бе своего д‑друга.
– Не поможет, – безнадежно отмахнулся хвостом нетеру.
Шаман сделал многозначительный жест рукой. Дескать, не торопись, увидим.
Присев у костра и вцепившись костлявыми руками в посох, Тэр‑Эр‑Гэн Четвертый начал негромко напевать. Чуткое ухо Путеводителя отметило, что шаманов язык внезапно перестал заплетаться, словно старый колдун лишь притворялся пьяным:
Упуат вдруг почувствовал приближение чего‑то чужого. Шерсть на его загривке встала дыбом.