Стены были увешаны безвкусными гобеленами и богатыми мехами. Над камином висел огромный щит, украшенный королевским гербом. Потолок был сводчатым, почти куполообразным и пересекался большими резными балками.
Стол был из полированного орехового дерева. Вокруг него сидели двенадцать Великих Лордов королевства: герцог Медичи, граф Романов, герцог Глостер, князь Борджиа, граф Маршалл, герцог Стюарт, баронет Раддигор, герцог Савойский и величественный старый герцог Логайр.
Все были тут, отметил про себя Род, слушая, как герольд зачитывает их имена со свитка, - все, кроме самой королевы, Катарины Плантагенет.
Размышляя над списком имен, выбранных себе элитой Эмигрантов, Род решил, что они были не только романтиками, но также и самыми настоящими психами. Вот уж воистину Плантагенет!
Рядом с каждым из Великих Лордов сидел стройный, жилистый, сморщенный человечек, старичок, у каждого было почти истощенное лицо с горящими голубыми глазами и несколькими прядами волос, ровно зачесанных по кожистому черепу.
"Советники? - гадал Род. - Странно, что все они выглядят настолько схожими..".
Все сидели в массивных, украшенных креслах из темного дерева. Только самое большое позолоченное кресло стояло пустым в восточной точке стола.
Зарокотал барабан, заиграла труба, и лорды с советниками поднялись на ноги.
* * *
Огромные двойные створки восточной двери широко распахнулись, и в палату вошла Катарина.
Род стоял на посту у Западной двери, у него был превосходный обзор, да такой, что вызвал у него перебои в сердце.
Облако серебристых волос вокруг изящно изваянного недовольного лица, большие голубые глаза и розовые губы, стройное детское тело с набухающими грудями и котеночьими бедрами под облегающим шелком, прижимаемым к ней еще туже широким ремнем ее пояса в виде буквы "У" от бедер до пола.
Она села в пустующее кресло, положив руки на подлокотники, жестко выпрямив спину, прислонившись к позолоченному дереву.
Бром О'Берин вскочил на табурет справа от нее. Прямо напротив королевы, в западной точке стола, сидел герцог Логайр. Его советник нагнулся поближе, что-то шепча. Герцог нетерпеливым жестом велел ему заткнуться.
Бром О'Берин кивнул герольду.
- Великий Совет королевы открыт, - провозгласил герольд. - Великие и могущественные страны Грамрая собрались. Пусть все среди них, кто добивается восстановления справедливости, подадут сейчас прошение королеве в присутствии равных себе.
- 45
Комната наполнилась молчанием.
Герцог Бурбон неловко зашевелился и откашлялся. Голова Брома повернулась к нему.
- Милорд Бурбон, - прогрохотал он. - вы будете обращаться к королеве?
Герцог медленно поднялся. Камзол его был украшен гербом лилии, но волосы и усы были белокурыми.
- Ваше величество, - герцог степенно поклонился королеве, - и братья мои, лорды.
Он кивнул головой столу вообще, затем поднял подбородок, выпрямляя плечи.
- Я должен протестовать, - прорыкал он.
Катарина наклонила спину так, что произвела впечатление смотрящей на высокого вельможу сверху вниз.
- Против чего вы должны протестовать, милорд?
Герцог Бурбон опустил взгляд на ореховую поверхность стола.
- Со времен наших предков, прибывших со звезд, крестьяне были подданными своих лордов, а лорды были подданными Великих Лордов. Великие Лорды, в свою очередь, были подданными короля... королевы, поправился он с легким поклоном в сторону Катарины.
Губы ее сжались в тугую тонкую строчку, но она проявила выдержку и пренебрегла этим фактом неуважения.
- Сие, - резюмировал герцог, - естественный порядок человечества, чтобы каждый человек был подданным человека выше его, чтобы правосудие и порядок были заботами лорда. В пределах своего домена он есть и должен быть законом, подчиненным, конечно, королеве.
Снова вежливый кивок Катарине, и снова она стерпела неуважение, но ее руки крепко стиснули подлокотники кресла, так что побелели костяшки пальцев.
- И все же ныне Ваше Величество ниспровергает этот великий и длительный порядок и навязывает нам судей, назначенных вами самими справлять правосудие наших доменах, вопреки мудрости вашего отца, благородная королева, и его отца, допрежь его, и всех ваших предков с начала рода вашего, если вы мне позволите говорить прямо, я нахожу это почти насмешкой над вашими предками, великими и благородными. И, говоря лично от себя, я не могу потерпеть этого вашего мужлана-подчиненного, который думает помыкать мной в моем же собственном доме!
Он закончил речь почти криком, пылая побагровевшим лицом.
- Вы кончили? - спросила Катарина тоном, который она хранила в леднике именно для такого случая.
Герцог Бурбон медленно склонил голову.
- Да, - ответил он и сел.
Катарина на миг закрыла глаза, потом перевела взгляд на Брома О'Берина и едва заметно кивнула.
Бром встал.
- Кто-нибудь хочет высказаться в поддержку милорда Бурбона?
На ноги поднялся молодой человек с огненно-рыжими волосами.
- Я согласен со всем, что только что сказал милорд Бурбон. Более того, я добавлю, что королеве было бы не хуже обдумать возможность продажности назначенных ею судей, ибо человека, не имеющего ни земель, ни средств, ни родового имени, честь коего надо поддерживать, можно будет легко искусить торговать своим правосудием.
- Если они сделают это, - отрезала Катарина, - то будут повешены на самой высокой виселице, и люди, которым они учинили несправедливость, послужат им палачами.
- 46
Она хранила молчание ровно три вздоха, сцепившись взглядом с юным вельможей. Затем Бром О'Берин прорычал:
- Выражаем нашу благодарность герцогу Савойскому!
Молодой человек поклонился и сел.
- Кто еще выскажется в пользу милордов Бурбона и Савойского?
Один за другим вставали члены Совета Великих Лордов, чтобы поддержать словом герцога Бурбона. Итак, Великий Совет Королевы единогласно выступил против нее.