Род кивнул и состроил гримасу.
- Пост йокундум ювентутем. Ну, я полагаю, один трактир ничуть не хуже другого.
Дорога к Туанову трактиру несколько не шла к внешности юноши из хорошей семьи, они миновали два темных переулка, протиснулись через брешь в кирпичной стене и вышли на широкий, освещенный лунным светом двор, бывший в свое время элегантным. Время это, должно быть, приходилось на один-два века назад. В центре потрескавшихся плит булькали остатки фонтана, благоухая вонью примитивного водопровода. Сорняки, сами в состоянии крайней нищеты, всюду лезли из всех трещин. Кирпич стен потрескался и раскололся, известка крошилась. У стен и по углам лежали кучи мусора со случайными горстками отбросов то тут, то там.
Сам постоялый двор был нелюдим и представлял из себя гранитный блок с полуразрушенным карнизом. Нависающий второй этаж подпирался грубо отесанными бревнами, которым из-за нетвердости, обязанной их возрасту, нельзя было доверять. Окна были забиты досками, потрескавшимися, заплесневелыми и пораженными грибком. Массивная дубовая дверь была единственным здоровым куском дерева в полне зрения, но даже и она осела.
- А здесь терпят твое поведение? - спросил Род, осматривая закосневший двор, когда Туан постучал по двери рукояткой кинжала.
- Да, терпят, - ответил Туан, - хотя даже их гостеприимство иногда вымученное.
Род почувствовал холодок меж лопаток. И гадал, на какого же все-таки юношу со скромными манерами он наткнулся.
Туан снова постучал. Род думал, чего он ждал в ответ: сквозь осевшие доски окна не было видно ни малейшего проблеска света. Судя по его виду, дом был совершенно пуст.
Но дверь начала двигаться и застонала, доказывая, что она собирается забастовать, требуя смазки, до тех пор, пока не открылась ровно настолько, чтобы пропустить двух человек.
- Твой трактирщик, - весело представил Туан. - Пересмешник.
- 51
Искривленная, горбатая, иссохшаяся пародия на человеческое существо выглянула из-за двери, издавая горловые глотательные звуки. Одно ухо представляло собой что-то типа цветной капусты, а другое отсутствовало, по пораженному пращей черепу было раскидано несколько прядей маслянистых волос. Нос картошкой, рот - щель в массе бородавок, глаза - злорадные блестящие щелки. Она, эта пародия, была одета в коллекцию лохмотьев и заплат, которые некогда могли претендовать на название камзола и шаровар, неуклже висевших на фигуре чучела.
Троль шмыгнул в дурно пахнущую тьму своего логова. Туан широким шагом последовал за ним. Род сделал глубокий вдох, расправил плечи и оглянулся через плечо, удостоверившись, что Векс все еще стоял там, у фонтана, опустив голову в хорошей имитации пасущейся лошади. На миг Род позавидовал способности робота отключать свои обонятельные рецепторы.
Затем, подняв подбородок, он последовал за Туаном в трактир. Дверь со скрипом закрылась за ними, раздался шуршащий звук, когда Пересмешник побежал вперед них открыть следующую дверь.
Эта открылась легко, хлопнув в стену и затопив их вспышкой факельного света и взрывами хриплого буйного смеха. Род выпучил глаза.
Они прошли через дверь, и Род огляделся. Это был большой пивной зал с четырьмя ревущими открытыми очагами и десятками факелов, воткнутых в стены.
Над очагами висело жарившееся мясо, слуги просачивались сквозь толпу с кружками эля и вина, наливаемых из двух огромных истекающих бочек, господствовавших на противоположной стороне зала.
Клиентурой были подонки города. Их одежда была грязной, латаной и кем-то выброшенной. Тела их носили следы примитивного правосудия: у доного не хватало уха, у другого глаза. Лица всех были искажены и отмечены различными болезнями. И все же здесь, в своем собственном логове, они весело ржали и все как один ухмылялись, хотя в их глазах блеснула злоба, когда они увидели Рода.
Но злоба растаяла, преобразовавшись во что-то, почти похожее на преклонение, когда они посмотрели на юного Туана.
- Говорят, - улыбнулся парень, - что нет чести среди воров, но здесь, среди нищих Грамрая, есть, по крайней мере, сродство. Добро пожаловать, Род Беллоуглас, в Дом Хлодвига.
Волосы на голове Рода встали дыбом. Он вспомнил толпу, которую он видел ранее ночью в порту.
Глаза его расширились, он уставился на Туана. Он не мог быть. Не мог.
Однако ж смог. Да, смог.
Туан Макриди был юным возбудителем черни, подстрекавшим толпу к походу на замок.
Этот краснощекий здоровый юноша был первой крысой в местной клоаке.
Толпа разразилась грубым веселым гамом, приветствуя своего Галахада. Туан ухмыльнулся и помахал рукой. От воротника ко лбу поползла легкая краска. Он казался почти смущенным таким приемом.
Он провел Рода в темный угол в дальней части зала. Он не сказал ни слова Пересмешнику, но две кружки подогретого курящегося вина со специями стукнулись о стол чуть ли не тогда, когда они сели. Хозяин удрал, не получив платы.
Род следил за его уходом, цинично подняв бровь. Он повернулся к Туану.
- Вы здесь не пользуетесь деньгами?
- Нет, - улыбнулся Туан. - Все приходящие в дом Хлодвига приносят те немногие деньги, которые у них есть. Их складывают в общую копилку, а мясо и вино выдают всем по надобности.
- 52
- И место для сна, я полагаю?
- Да, и одежду. Это бедный стол по меркам дворянина, но огромное богатство для этих моих бедных собратьев.
Род изучил лицо Туана и решил, что парень вполне мог не шутить, когда сказал "собратья".
Он откинулся на спинку стула и скрестил ноги.
- Ты назвал себя религиозным человеком?
- Я? - Туан попытался придушить свой внутренний смех и почти преуспел в этом. - О, нет! Должен бы быть, но меня не водили в церкови трижды двунадесять воскресений, а то и больше!
"Значит, - решил Род, - его мотивы помощи бедным, вероятно, были не слишком лицемерными, какими бы они не оказались.
Он посмотрел на свою кружку.
- Как ты кормишь людей и одеваешь их, на принесенные ими гроши, да?
- Нет, это только начало. Но со столь веским и четким доказательством наших добрых намерений наша благодетельная королева нашла нас заслуживающим средств к существованию.