Он направился широким шагом по коридору. Бром перешел на бег, чтобы не отстать от него.
- Если я не ошибаюсь в своем суждении о человеке, - пробурчал сквозь зубы Род, - у королевы есть еще один друг в Доме Хлодвига, и все же она называет его своим врагом. Почему так, Бром? Просто потому, что он - сын врага, герцога Логайра?
Бром остановил его, упершись рукой в бедро, и с полуулыбкой заглянул ему в глаза.
- Не врага, Род Беллоуглас, но того, кого она искренне любит: ее дяди, кровного родственника, который дал ей приют и заботился о ней пять лет, пока ее отец укрощал мятежных северных царьков.
Род медленно поднял голову, не отрывая взгляда от Брома О'Берина.
- Она выбирает странные способы показывать свою любовь.
Бром кивнул.
- Да, истинно, крайне странно, и все же она, несомненно, любит их, и герцога, и его сына Туана.
Секунду он смотрел прямо в глаза Рода, не говоря ни слова.
Потом он повернулся и зашагал по коридору. Некоторое время Род смотрел ему вслед, затем направился за ним.
- Эта повесть долгая и запутанная, - задумчиво произнес Бром, когда Род догнал его. - А ее конец, начало и ядро ее - Туан Логайр.
- Король нищих?
- Да, - тяжело кивнул Бром. - Лорд Дома Хлодвига.
- И тот, кто любит королеву?
- О, да! - Бром откинул голову, закатив глаза вверх. - Тот, кто безумно любит королеву, будь уверен, это тебе скажет он!
- Но ты не веришь ему?
Бром сцепил руки за спиной и затопал, опустив голову.
- Он либо искренен, либо самый великолепный лжец, а если он лжец, то научился этому очень быстро. В доме отца его обучали только правде. И все же он - Лорд Дома Хлодвига, тех, кто утверждает, что правителей следует выбирать, как был избран, по их словам, древний король Хлодвиг - с одобрения тех, кем он правил.
- Ну, тут они малость исказили историю, - пробормотал себе под нос Род. - Но, как я понимаю, их планы требуют стащить Катарину с трона?
- Да, и как же я могу тогда ему верить, когда он говорит, что любит ее? - Бром печально покачал головой. - Он - самый достойный молодой человек, благородный и честный, трубадур, который будет вам воспевать красоты глазного зуба своей дамы столь же быстро, как выбьет шпагу из твоих рук своей рапирой. Он всегда и во всем джентльмен, и в нем не было ничего от обмана.
- Похоже, ты когда-то знал его весьма хорошо.
- О, да! Я знал, еще как знал! Но знаю ли я его теперь? - Бром испустил тяжелый вздох, покачал головой. - Они встретились, когда ей было только семь лет отроду, а ему - восемь, в замке милорда Логайра, на юге, куда отец отправил ее для безопасности. Там двое детей встретились, там они резвились и играли - на моих глазах, ибо я должен был всегда стеречь их. Их было только двое такого возраста во всем замке, а... - он улыбнулся и горько рассмеялся, - я был чудом, взрослым, который был меньше, чем они.
- 64
Бром улыбнулся, откинув голову и глядя сквозь камни коридора на давно умершие годы.
- Они обы были тогда невинны, Род Беллоуглас! Да, так невинны и так счастливы! И он поклонялся ей, он рвал ей цветы на венок, хотя садовник бранил его. Ей докучает солнце - он сделает ей полог из листьев! Она разбила хрустальный кубок миледи - он не задумываясь возьмет вину на себя.
- Избаловал ее до испорченности, - проворчал Род.
- Да, но не он первый разыгрывал перед ней Тома дурака, ибо даже тогда она была самой прекрасной принцессой, Род Беллоуглас. И все же над их счастьем нависала темная мрачная тень - четырнадцатилетний паренек, наследник замка и владений - Ансельм Логайр. Он смотрел на них с башни, следил, как они играли в саду, с кривящимся и крайне угрюмым лицом, и один во всей стране ненавидел Катарину Плантагенет - почему, никто не может сказать.
- И он по-прежнему ненавидит ее?
- Да, и тем самым позволяет нам желать милорду Логайру долгой жизни. Почти пять лет ненависть Ансельма мучила его, но потом он, наконец-таки, восторжествовал. Ибо северные лорды наконец-то были подавлены и отец призвал ее обратно к себе, сюда, в свой замок. И тогда они дали обет, Туан и Катарина, она в одиннадцать лет, он - в двенадцать, что они никогда не забудут друг друга, что она будет ждать, когда он приедет за ней.
Бром печально покачал головой.
- Он приехал за ней, отрок девятнадцати лет, золотой принц, примчавшийся с юга на огромном белом скакуне, широкоплечий, златовласый и красивый, с мускулами заставляющими язык любой женщины заплетаться и прилипать к небу, трубадур с лютней за плечами и шпагой на боку, с тысячей экстравагантных похвал ее красоте. А его смех был таким же чистым, сердце - таким же открытым, как и тогда, когда ему было двенадцать.
Он улыбнулся Роду.
- Ей было восемнадцать, Род Беллоуглас, и жизнь ее была спокойной и гладкой, как летний ручей. Восемнадцать лет, и созрела для мужа, и голова ее была полна легкомысленных призрачных мечтаний, коим юную девушку учат баллады и книги.
Взгляд его сделался острым, но голос остался мягким, странно разносившимся в гулкой пустоте.
- Разве у тебя никогда не было мечты о принцессе, Род Беллоуглас?
Род обжег его взглядом и с трудом сглотнул.
- Продолжай, - сказал он.
- Что тут говорить? Она, конечно, полюбила его, какая бы женщина не полюбила? Он не знал, для чего существуют женщины и был готов поклясться, что и она тоже не знала, но могло выйти так, что им вместе может быть суждено было это познать, можешь не сомневаться, что у них был верный шанс.
Нахмурясь, он покачал головой.
- Если бы случилось так, это увенчало бы последние дни ее юности, ибо именно той весной умер ее отец и скипетр перешел в ее руки.
Он замолк, меряя коридор шагами, и молчал столь долго, что Род почувствовал необходимость что-то сказать.
- Здесь нет никакой причины для ненависти, Бром О'Берин.
- О, да! Но выслушай до конца эту печальную повесть, ибо только когда на ее голове оказалась корона, Катарина вдруг увидела, что Туан был вторым сыном, что он, таким образом, наследовал только лишь честь
- 65
семьи, но не более. Тогда она заявила, что он никогда не любил ее, что он только желал ее трона, и что она больше не желает знать его, и в гневе и в презрении она отослала его прочь - без должной причины, как казалось, хотя только они вдвоем могли знать всю правду об этом. Она изгнала его в дикие земли, объявив награду за его голову, чтобы он не вернулся, и предоставила ему жить среди зверолюдей и эльфов или умереть.