Их было довольно много, помимо Двенадцати Великих Лордов присутствовал сонм графов, баронов и рыцарей - их вассалов.
И рядом с каждым стоял, вернее, горбился тонколицый костлявый человечек с приглаженными вдоль черепа скудными светлыми волосами.
Род обвел взглядом зал, его губы поджались в беззвучном присвисте. Он и не представлял себе, что советники могут быть столь многочисленны. Тут было, по крайней мере, штук пятьдесят, а может, и семьдесят.
И могли быть еще вне его поля зрения. В данный момент у него был буквально туннельный обзор, и притом одноглазый. Освещавшие зал факела сидели в канделябрах, прикрученных к стене тремя грубыми болтами.
- 137
Но в одном из канделябров за креслом Логайра болт отсутствовал, а камень за ним был просверлен на дюйм, а затем вырезан на глубину человеческой головы. Голова в данный момент принадлежала Роду, который стоял в холодной полутьме узкого хода за стеной.
Глазок давал ему великолепный обзор затылка Логайра и немного милах, через его плечо, видов, когда к нему кто-нибудь обращался.
Правая рука Рода покоилась на рычаге: если он толкнет его вниз - и если тот не проржавел так, что не сдвинешь - камень перед ним должен распахнуться и создать сподручную дверь. Судя по выражениям лиц, стоявших перед герцогом Логайром, она могла быть очень даже сподручной.
Непосредственно перед герцогом стоял Ансельм. Бурбон и Медичи стояли по бокам молодого человека, Дюрер, конечно, пристроился справа от Логайра.
Логайр тяжело поднялся на ноги.
- Мы собрались здесь, - прогремел он, - здесь, в этом зале сошлась вся благородная кровь Грамрая, истинная власть сей страны.
Он медленно обвел взглядом лица, смотря прямо в глаза каждому из своих собратьев, Великих Лордов.
- Мы собрались здесь, - повторил он, - чтобы решить о подобающем выражении своего недовольства нашей королеве Катарине.
Герцог Бурбон зашевелился, расправил сложенные на груди руки и расставил чуть пошире ноги. Это был человек, похожий на огромного черного медведя с лохматыми бровями и нечесанной бородой.
Он стискивал кулаки и крепко сжимал губы. В его позе было что-то вкрадчивое, робкое.
Он посмотрел на Логайра горящим взором.
- Нет, мой дорогой дядя, ты здесь неправ. Мы собрались здесь для того, чтобы обсудить то, как мы можем ее свергнуть, ибо иначе она растопчит честь и могущество наших благородных домов.
Логайр напрягся, глаза его негодующе расширились.
- Нет, - прохрипел он. - Нет для этого достаточной причины!
- Причины! - Бурбон выпрямился, его черная борода подпрыгнула вместе с челюстью. - Она обложила наши земли налогом, более тяжелым, чем когда-либо было в наших традициях, и выкидывает целое состояние на поганых и грязных крестьян. Она посылает к нам каждый месяц судей, выслушивать жалобы со своих поместий, а теперь она будет назначать попов в наши земли - и у нас нет никакой причины? Она лишает нас наших законных прав в пределах наших же собственных домов, а потом, венчая все это, оскорбляет нас прямо в лицо, выслушивая петиции одуревших нищих, допрежь склонить ухо к нашим!
Медичи нагнулся послушать тощего субъекта рядом с ним, потом выпрямился и слегка улыбаясь произнес:
- И разве существовала когда-нибудь традиция, чтобы монарх получал петиции от своих крестьян в собственном Большом Зале?
- Никогда! - прохрипел Бурбон. - Но ныне наша благородная королева ставит этот сброд впереди нас! И это, мой достопочтимый герцог, только самые крупные из гнусностей и жестокостей, излитых на обычаи страны. И это пока она еще только дитя! Вы понимаете, что она может натворить, милорд, когда вырастет?
Он остановился перевести дух, затем мотнул головой и прокричал:
- Нет, дорогой мой кузен! Мы должны свергнуть ее!
- Да! - проговорил Медичи.
- Да, - провозгласили другие Великие Лорды.
- Да, - прокатилось, нарастая, по всему залу, пока слово не вышло законченным, выкрикиваемое каждой глоткой снова и снова. - Да! Да! Да!
- А я говорю нет! - проревел Логайр, поднимаясь во весь свой рост и во всю ширь; выглядя в этот момент больше королем, чем герцогом.
- 138
Голос его стал только чуть спокойнее, падая, словно набатный звон.
- Она - сюзерен. Капризная - да. Совевольная, горячая, норовистая - да. Но все это - изъяны юности, ребенка, которого надо учить, что есть пределы его власти. Сейчас мы должны показать ей, что она привысила свои пределы. Это мы можем сделать, и ничего более. Наше дело не требует дальнейших действий.
- Женщина не может править мудро. - прошептал советник Медичи, и Великий Лорд подхватил:
- Мой дорогой и добрый кузен, бог не создал женщину мудрой в делах правления государством.
- Да, дорогой дядя, - подал свою реплику Бурбон. - Пошто она не даст нам короля? Пусть выходит замуж, если желает, чтобы этой страной хорошо управляли.
Род гадал, не был ли Бурбон разочарованным женихом. В нем было что-то неясно развратное и совсем ничего романтического.
- Она правит по праву! - прогрохотал Логайр. - Она потомок Плантагенетов, носивших корону этой страны с момента ее рождения. Как, дорогой племянник, ты столь легко забыл клятву верности, данную тобой этому славному имени?
- Династии разлагаются, - прошептал блеснув глазами советник Бурбона.
- Да, - проревел Бурбон. - Кровь Плантагенетов стала жидкой и скисла, дорогой милорд!
"Ах, так, - отметил про себя Род, - значит, он больше не дядя..".
- Ослабела от ран, милорд! - напыщенно продолжал Бурбон. Ослабела до того, что больше не смогла зачать мужа, но только женщину, отпрыска-девчонку, с бабьими настроениями и прихотями, чтобы править страной! Род Плантагенетов иссяк и исчерпал себя, ныне нам нужна новая кровь для наших королей!
- Кровь Бурбонов? - поднял бровь Логайр с презрительной улыбкой.
Лицо Бурбона побагровело, а глаза выпучились. Он начал было что-то плести, когда гладко вмешался голос герцога Медичи.
- Нет, дорогой кузен, не кровь Бурбонов. Какую кровь мы можем пожелать для трона, кроме самой благородной на всем юге?