И она была прекрасна, ах, какой прекрасной! И хоть это и может показаться странным, сильно желанной мужами двора. И все-таки, - голос Брома принял тон удивления и благоговения, - она любила меня. Одна она из всех живущих женщин, эльфов и смертных, видела во мне не карлика, эльфа или князя, а только человека.
И желала меня...
И любила меня...
Он оборвал меня и в удивлении покачал головой.
Он вздохнул.
- И я любил ее, Род Беллоуглас, я любил одну только ее и зачал ей
Лицо его потемнело. Он сцепил руки за спиной и, нахмурившись, уставился на землю.
- Когда она оказалась в тягости, и время ее быстро приближалось, а скоро ее должно было разнести так, что об этом были бы догадаться все и затравили бы ее жестокими шутками, хотя мы и были обвенчаны, я отправил ее в лес, к моему народу. И там-то с помощью повивальных бабок в лице эльфов и лепреконов (7) она и родила прекрасное, смеющееся, частично эльфовское дитя.
Глаза его увлажнились. Он поднял голову, глядя сквозь Рода.
- Она умерла, когда ее дочери было всего два года, она умерла от простуды. И мы похоронили ее там, под деревом, в лесу. И каждый год я прихожу туда...
Его глаза снова сфокусировались на Роде.
- Но у меня все же осталось дитя, - он беспокойно отвернулся. - И что мне следовало сделать? Вырастить ее рядом со мной и таким образом позволить ей знать, что ее отец - искривленное существо и мишень для плохих шуток? Выпустить ее, стыдящуюся меня?
Она выросла в лесу, зная эльфов и могилу своей матери, но никогда она не знала, кто ее отец.
Род начал было протестовать, но Бром взмахом руки приказал ему замолчать.
- Молчи! Так будет лучше!
Он медленно повернулся со смертью в глазах.
- И все же будет лучше, если она узнает об этом когда-нибудь от тебя, Род, я с корнем вырву твой язык и обкорнаю тебе уши!
С каменным лицом Род изучил его и не нашел никаких слов в ответ.
- И поэтому ответь мне прямо, сейчас! - Бром уперся кулаками в бедра и задрал подбородок. - Ибо знай сие: я - полусмертный и посему могу быть убит, и может статься, что мне суждено будет сложить голову сегодня.
Голос его притих.
- Так скажи же мне, скажи бедному обеспокоенному отцу: ты любишь мое
- Да, - тихо произнес Род. - Так значит, я не случайно повстречал ее, отправившись на юг?
Бром кисло улыбнулся.
- Конечно, нет. Ужель ты мог когда-нибудь думать иначе?
- 200
* * *
Восток краснел, смущенный рассветом, а туман уже расходился, когда Род въехал в лагерь нищих, чтобы разбудить их.
Но Туан оказался там раньше и, переходя от одного к другому, тряс, пробуждая, нищих. Рядом с ним шел солдат, ставивший рядом с каждым кружку горячего вина.
Туан поднял голову, увидел Рода и направился к нему с распростертыми объятиями и улыбкой шириной в метр.
Он хлопнул Рода по спине и стиснул ему руку в костодробительном рукопожатии. В глазах его было глубокое, почти наркотически спокойное удовлетворение.
- Прими мою благодарность, друг Беллоуглас, - сказал он. - Ты желаешь мою жизнь - можешь забирать ее! Я в таком долгу перед тобой.
Род лукаво улыбнулся.
- Значит, ты решил сделаться вдвойне умеренным, верно? Ну, все к лучшему.
Туан, кажется, отлично управлялся с делами в лагере нищих, поэтому Род направил стопы к рядам ведьм и колдунов.
Тут все было в полном порядке: наготове стояли корзины с веревками и упряжью из руки в руку переходил утренний отвар. Это был мощный напиток, что-то вроде чифира с примесью бренди, и служил он во многом той же цели, что и стимулятор, для доведения до максимума силы ведьм и колдунов.
В этом лагере под ногами всюду шныряли эльфы, распространявшие амулеты и отвращавшие магию, оберегавшие всех, кто в этом нуждался. Ведьмы и не ведьмы, чародеи и не чародеи - никогда не вредно иметь полную уверенность. Амулеты не повредят, а могут и...
Тут Роду тоже нечего было делать, так что он поехал на поиски Гвендайлон.
Он нашел ее среди старых, по Грамрайским понятиям, ведьм: им должно быть было уже за двадцать.
Гвендайлон, казалось, что-то им объясняла с большой серьезностью, чертя заостренным прутиком по земле диаграммы. Они ловили ее слова так, словно каждый слог мог означать жизнь или смерть.
Похоже, сейчас было бы неподобающе прерывать ее.
Род повернул и поехал сквозь сутолоку спешащих фигур, запаха пищи, гула голосов и вразноголосицу трубивших рогов, дальше, за дозоры, на Бренденскую равнину.
Первые лучи солнца падали теперь косо на луг, испаряя последние клочья тумана. Длинная трава была холодной и влажной от росы, а небо ясным и голубым.
А южного края поля заблестали острия копий. Солнце сверкало на полированных доспехах воинов неприятельской армии. Ветер донес клацанье металла, лошадинное ржание и гам пробуждавшегося лагеря. Советники тоже проснулись рано.
Послышался стук копыт, Род повернулся и увидел несущегося к нему через луг пажа.
- Как Том, мой мальчик? - окликнул его Род, улыбнувшись и приветственно махнув рукой ради внешнего вида бодрости.
- Ты должен явиться к королеве, мастер Беллоуглас, - выдохнул запыхавшийся паж, цепляясь за стремя Рода. - Милорд Бром О'Берин и лорды Логайры уже там. То военный совет!
- 201
* * *
Военный совет быстро закончился, все были оповещены не больше чем о суммации фактов и об окончательном варианте плана сражения, плюс была сообщена новость, что Катарина, в конце концов, отказалась лично вести войска в бой. Род заметил, что в течение всего совещания Катарина простояла.
Затем они отправились каждый на свой участок: сэр Маррис - в центр, старый герцог Логайр - на правый фланг, Род - на левый. Бром остался на холме с Катариной и Гвендайлон управлять битвой в целом, новация, порекомендованная Родом и принятая Бромом безоговорочно: малыш был могучим бойцом, но его ноги были слишком коротки, чтобы сидеть на лошади при столкновении всадников.
Том, когда ему предложили выбор сражаться вместе с нищими или остаться с Родом, выбрал последний вариант, вероятно, потому, что хотел быть в гуще боя.