— Смеюсь?
— Да, смеешься. Ты слушал меня и посмеивался в бороду.
— Это тело не снабжено бородой.
— Кончай ломать комедию и отвечай на вопрос.
Издав звук, весьма смахивающий на вздох, робот сказал:
— Род, должен тебе напомнить, что я всего лишь машина. У меня нет эмоций... Я просто отмечаю противоречия.
— Ах, вот как! — прорычал Род. — Могу я спросить, какие?
— В данном случае, противоречие между тем, что человек чувствует в действительности, и тем, в чем он пытается себя убедить.
Род поджал верхнюю губу и прижал ее к зубам.
— И в чем же я пытаюсь себя убедить?
— В том, что ты и думать забыл о той крестьянской девушке.
— Ее зовут Гвендайлон.
— Ну, о Гвендайлон. О любой другой женщине, если уж на то пошло. Тебе хочется верить в то, что ты управляешь своими эмоциями и больше никогда не испытаешь так называемую «любовь».
— Благодарю покорно, мне очень даже нравится любить.
— Но влюбиться по-настоящему — это совсем другое дело, — пробурчал робот.
— Черт возьми, я говорю о любви, а не о сексе.
— И я тоже.
Губы Рода сжались в струнку.
— Если ты имел в виду эмоциональное опьянение, то нет, я не влюблен. И мне этого ни чуточки не хочется. Если мое слово имеет хоть какой-то вес, я никогда больше не полюблю!
— Именно в это, как я уже говорил, тебе и хочется верить, — подвел итог робот.
Род стиснул зубы и подождал, пока пройдет приступ гнева.
— Итак, в чем же истина?
— В том, что ты влюблен.
— Черт возьми, человек либо влюблен, либо нет, и уж ему-то лучше знать, что с ним происходит.
— Согласен, но порою он не в силах признаться в этом даже самому себе.
— Слушай, — отрезал Род. — Я бывал когда-то влюблен и знаю, что это такое. Тогда... ну...
— Продолжай, — подбодрил его робот.
— Ну, тогда, — Род поднял голову и огляделся по сторонам, — ты знаешь, что мир существует, он реален, но тебе на это наплевать, потому что ты чувствуешь себя центром мироздания, его самой важной частью.
— Не испытывал ли ты недавно нечто подобное? — спросил Векс.
— Ну... да, черт возьми, — скривил рот Род.
— В присутствии Катарины?
Род впился взглядом в затылок коня, и его глаза сузились.
— Какого черта, а ты откуда это знаешь?
— Логика, Род. — В голосе робота чувствовалась некоторая надменность. — И только логика. Я как ты себя чувствовал, когда был с Гвендайлон?
— О... — Род расправил плечи и выпрямился в седле. — Великолепно, Векс. Мне никогда не было так хорошо. Мир стал чище, а я — моложе. Я ощутил такой прилив сил и ясность мысли, что просто не мог в это по верить. И мне это понравилось, хотя я обычно чувствовал себя совсем иначе, когда бывал влюблен.
Род хмуро посмотрел на затылок Векса.
— Ну?
Робот молча скакал себе дальше.
— Язык проглотил?
— У меня нет языка, Род.
— Не увиливай.
Конь еще секунду помедлил, а затем сказал:
— Я ошибся, Род. Ты любишь, и любим, но не влюблен.
Род задумчиво уставился на дорогу.
— Это как понимать, Векс?
Робот издал звук, похожий на вздох.
— В чем разница между этими двумя женщинами, Род?
— Ну... — Род пожевал щеку. — Гвендайлон более человечна, то есть она — обыкновенная заурядная женщина, ну, а я — заурядный мужчина.
— А Катарина не такая?
— О, она принадлежит к тому типу женщин, которых я склонен ставить на пьедестал... за ними нельзя ухаживать, им можно только поклоняться...
— И в них нельзя влюбиться, — подытожил робот. — Род, которая из этих двух женщин лучше, как человек?
— Э-э... Гвендайлон.
— Обвинению нечего добавить, — закончил робот-конь.
Домен Логайров являл собой обширную равнину между горами и морем. С севера и с востока к ней подступали невысокие горы с округлыми вершинами, на юге она широким полуостровом врезалась в море, а на северо-западе ее возвышался отвесный утес, высотой футов в сто. Волны с ревом разбивались о его обращенную к морю поверхность, а с другого склона в долину стекал водопад.
Длинная древняя река, причудливо извиваясь, несла свои воды по владениям Логайров, впадая в океан.
Всю равнину покрывали заплаты полей с беспорядочно разбросанными по ним скоплениями хижин крестьян — подданных Логайра.
Том и Род стояли на опушке одной из высокогорных рощ, откуда дорога с севера спускалась на равнину.
Род медленно повернул голову, окидывая взглядом весь домен.
— А где же замок? — спросил он.
— Там, за водопадом, хозяин.
Род резко обернулся и недоуменно уставился на Тома. Затем он проследил глазами, куда ведет дорога.
Она петляла по долине, кончаясь у водопада. Там, у подножия утеса, в скале были высечены гигантские ворота, снабженные спускающейся решеткой и подъемным мостом через естественный ров, образованный излучиной реки. Лорды Логайры, строя себе дом, превратили утес в кусок швейцарского сыра.
Когда они спешились, Род задумчиво прищурился:
— Это, случаем, не дамба по обеим сторонам подъемного моста, Большой Том?
— Да, хозяин. И в ней, говорят, заложены пороховые заряды.
Род медленно кивнул.
— А перед спускной решеткой ворот небольшая ложбина. Так что если постучатся незваные гости, взрываешь плотину, и твою дверь укрывает тридцатифутовая толща воды. Очень ловко. Потом просто сидишь и пережидаешь осаду. Водопад дает вдоволь свежей воды, словом, беспокоиться надо лишь о пище.
— Говорят, в замке есть сады, — любезно сообщил Большой Том. Род покачал головой в знак молчаливого уважения.
— Итак, ты находишься там в полной безопасности и у тебя хватит припасов, чтобы пережить десятилетнюю осаду. Этот замок хоть раз был захвачен?
Великан отрицательно мотнул головой и ухмыльнулся.
— Ни разу, хозяин.
— Интересно, скорее всего старикан, построивший этот замок, страдал манией преследования... Надо полагать, у них там найдется комнатка для двух усталых путников. Верно?
Большой Том поджал губы.
— Да, хозяин, если эти путники — вельможи. Логайры славятся своим гостеприимством. Что же касается меня и даже вас, хозяин, ибо вы всего лишь сквайр, то нам место в домике для прислуги.
Какая-то тень на миг закрыла солнце. Род, прищурившись, уставился на небо.
— Опять эта проклятая птица. Неужто она не понимает, что мы слишком велики для ее завтрака?
Он снял с плеча арбалет и, натянув его, прицелился.
— Не надо, хозяин, — поднял руку Большой Том. — Ты и так уже потратил на нее четыре стрелы.
— Просто мне не нравится, когда что-то преследует меня по воздуху. Подобные твари могут оказаться совсем не тем, чем кажутся на первый взгляд.
Том нахмурился, размышляя, что он хотел этим сказать. Род упер приклад в плечо.
— Кроме того, это уже становится традицией. Последние четверо суток я стабильно стреляю по ней раз в день.
Загудела тетива, и стрела взметнулась в небо. Однако птица в тот же миг взлетела еще выше. Стрела пронеслась там, где та только что была, поднялась еще футов на пятьдесят, достигла апогея своего полета и начала падать. Птица следила за ее падением, паря на несколько десятков футов выше.
Большой Том поднял бровь и скривился в ухмылке.
— Тебе никогда не попасть в нее, хозяин. Эта птаха понимает, что такое арбалет.
— Кажется, и впрямь понимает. — Род закинул оружие за спину. — Что за страна! Здесь под каждым деревом прячется эльф, а ястребы в небе тенью следуют за тобой.
— То не ястреб, хозяин, а скопа, — поправил Большой Том.
Род покачал головой.
— Она преследует нас уже третий день. Что делает питающаяся рыбой птица здесь, вдали от моря?
— Откуда мне знать? Но ты можешь спросить у нее самой, хозяин.
— И я не слишком удивлюсь, если она мне ответит, — задумчиво произнес Род. — Ладно, мне кажется, она не причинит нам никакого вреда, а у нас в данный момент есть проблемы и поважнее. Мы приехали сюда, чтобы попасть в замок. Ты умеешь петь, Большой Том?