Рев толпы снова стал стихать. По рядам пробежал шепот:
— Ведьмы! Ведьмы!
— Да! — прокричал оратор. — Даже отверженным и презираемым ведьмам! Что же она должна дать нам, обожженным жаром немилосердного солнца?
— Она отдаст нам должное!
Толпа воплем откликнулась на его призыв.
— Куда вы пойдете? — крикнул юный Демосфен.
— К замку! — завопил кто — то, и другие голоса подхватили этот крик, скандируя:
— К замку! К замку!
Вдруг их крики перекрыл пронзительный вой. Толпа затихла.
Худой кривобокий человек приковылял к краю крыши склада и крикнул:
— Солдаты! Не меньше роты!
— Уходите по переулкам и через верфи! — приказал юноша. — Встретимся через час в Доме Кловиса.
К удивлению Рода, никто не проронил ни звука. Людской поток ручейками стал втекать в извилистые улочки. Не было ни паники, ни давки.
Род вжался в дверной проем, наблюдая за тем, как затаптывают факелы. Сотни нищих, неслышно ступая, безмолвно проходили мимо него, и их поглощали темные глотки переулков. Площадь опустела, слабые отзвуки поспешного бегства стихли вдали. Во внезапно наступившей тишине Род отчетливо услышал приближающийся стук копыт — это скакали солдаты, спешащие обуздать верноподданных королевы.
Род сошел на мостовую и на цыпочках припустил за угол, где его поджидал Векс.
С разбегу вскочив в седло, он прошептал:
— В приличную часть города, Векс. Быстро и тихо.
Если требовалось бесшумно удрать откуда-нибудь, Векс мог выдвинуть из копыт резиновые подушечки дюймовой толщины. В его памяти также хранилась фотокарта города, составленная на основе данных аэрофотосъемки. У робота-коня есть свои преимущества.
Они мчались по городу, постепенно взбираясь все выше и выше по склону холма, на вершине которого стоял королевский замок. Здания вокруг становились все солиднее — они въезжали в более респектабельные кварталы города.
— Как ты все это объяснишь, Векс?
— Бесспорно, тоталитарное движение, — ответил робот. — Некий без сомнения жадный до власти вдохновитель черни заставляет ее предъявлять правительству требования, которые заведомо не могут быть удовлетворены. Отказ королевы будет использован как повод для подстрекания толпы к насилию, и вот вам долгожданная революция.
— А разве за этим не может стоять просто честолюбивый аристократ, пытающийся узурпировать корону?
— Узурпаторы вербуют себе сторонников среди высших слоев общества, Род. Нет, это пролетарская революция — прелюдия к тоталитарному правительству.
Род поджал губы.
— Скажи-ка, нет ли здесь признаков вмешательства со стороны более развитой культуры? Ведь пролетарские революции нечастое явление в такого типа обществах, не так ли?
— Крайне редкое, Род. А если они и происходят, то агитация при этом почти не ведется. Кроме того, агитаторы в средневековом обществе никогда не ссылаются на основные права личности. Подобная концепция чужда данной культуре. Поэтому вероятность вмешательства довольно велика...
Губы Рода расплылись в недоброй усмешке.
— Ну, старая развалина, вроде здесь подходящее местечко для того, чтобы открыть нашу лавочку.
В верхней части города они наткнулись на бесформенную двухэтажную постройку, которая с трех сторон окружала освещенный факелами двор. Периметр замыкал деревянный частокол с воротами. Из ворот как раз вываливалась компания хорошо одетых смеющихся молодых людей. Род уловил обрывки застольной песни. Гремели тарелки, голоса требовали мяса и эля.
— Мне кажется, мы набрели на один из лучших трактиров в городе.
— Я бы сказал, что это оправданное предположение, Род.
Род откинулся в седле.
— Похоже, здесь можно недурно провести ночку. Как ты думаешь, Векс, в этом обществе знают, что такое колбаса с чесноком?
Векс вздрогнул.
— Род, у тебя крайне странный вкус.
— Дорогу! Дорогу! — раздался крик за спиной Рода. Обернувшись, он увидел кавалерийский отряд, скачущий прямо на него. За ним катился позолоченный, с богатой резьбой экипаж. Перед солдатами скакал герольд.
— Посторонись, приятель, — крикнул он. — Едет карета королевы.
— Королевы! — вскинул брови Род. — Да, да! И вправду, давай-ка посторонимся!
Он толкнул Векса коленом. Конь свернул с дороги и встал на обочине так, чтобы Род мог хорошенько рассмотреть королевский кортеж.
Занавески в карете были полузадернуты, и между ними оставалась щелка для обзора. Мягкий желтоватый свет фонаря позволил Роду бросить взгляд внутрь проезжающей мимо кареты.
Стройная, хрупкая фигурка, закутанная в темный дорожный плащ с капюшоном; бледное, с мелкими чертами лицо, обрамленное белокурыми, почти платиновыми волосами; большие темные глаза и маленькие, ярко-красные, слегка надутые губки.
Молода, очень молода — совсем еще ребенок, подумал Род.
Она сидела прямо, как штык, и выглядела крайне беззащитно, но, в то же время, весьма решительно, и почему-то совсем одиноко. Во всей ее напряженной позе читался некий вызов, что, как правило, свидетельствует о страхе и отчаянии.
Род уставился вслед удаляющемуся кортежу.
— Ро-од.
Род вздрогнул, потряс головой и тут до него дошло, что карета давным-давно скрылась из виду. Он бросил сердитый взгляд на загривок коня.
— В чем дело, Векс?
— Я уж забеспокоился, не заснул ли ты.
Черная голова повернулась к Роду, большие глаза лучились смехом.
— Нет, — Род изогнулся в седле, оглядываясь на поворот, за которым скрылась карета.
Векс участливо спросил:
— Опять Мечта, Род?
Род нахмурился.
— А я думал, у роботов нет эмоций.
— Да, их и впрямь нет. Но мы имеем врожденную неприязнь к отсутствию того, что обычно именуют здравым смыслом.
Род кисло улыбнулся.
— И, конечно же, уважение к тому, что зовут иронией, ибо она, в основе своей, логична. А ирония предполагает...
— ...наличие чувства юмора, да. Но ты должен признать, Род, что человек, который облетел пол-галактики в поисках некоего плода своего воображения — прекрасная мишень для насмешек.
— О да, миллион раз да. Но разве не в этом разница между человеком и роботом, Векс?
— В чем? В способности строить воздушные замки?
— Нет, в способности воспринимать их всерьез. Ладно, давай-ка посмотрим, нет ли здесь где-нибудь тихого стойла, где ты смог бы спокойно пережевывать свои данные.
Векс повернулся и потрусил через ворота во двор. Как только Род спешился, из конюшни выбежал конюх. Род бросил ему поводья и приказал:
— Не давай ему много воды, — а сам прошел в большой зал трактира. Род никогда не думал, что в помещении, где не курят табак, может быть столько дыма. На этой планете искусство сооружения дымоходов явно влачило жалкое существование.
Хотя клиенты, кажется, не жаловались. В помещении стоял громкий гул — люди смеялись, грубо шутили, спорили во весь голос. Огромный зал вмещал двадцать с лишним больших круглых столов. Были там и несколько столиков поменьше, занятых людьми, чья одежда выделяла их среди простонародья (но это были не настолько важные персоны, чтобы находиться в замке). Освещение состояло из чадивших вовсю сосновых факелов, капающих прямо на гостей сальных свечей и огромного очага, на котором можно было зажарить даже быка, что там собственно и происходило. Целая орава мальчишек и коренастых крестьянских девушек обеспечивала постоянный приток еды и питья от кухни к столикам. Многие из них просто били все рекорды в беге по пересеченной местности.
Полный лысоватый человек в фартуке, обмотанном вокруг необъятной талии, выскочил из кухни с огромным дымящимся блюдом — надо полагать, трактирщик. Дела у него сегодня ночью шли явно недурно.
Толстяк поднял глаза, увидел Рода и, мигом углядев расшитый золотом алый камзол, шпагу и кинжал, явно представительный общий вид, но, самое главное, туго набитый кошель, тут же сунул блюдо ближайшей служанке. Вытирая руки о фартук, он подлетел к Роду.
— Чем могу служить, добрый господин?