— Эй! — Род прихлопнул комочек, двигавшийся вниз от пряжки его пояса. — Прекрати сейчас же!
— Вон на стене есть подставка для факела, — показал Туан.
— В самый раз, — буркнул Том. Он приподнял безвольное тело часового и накинул одну из петелек нити на подставку.
Род покачал головой.
— А если кто-нибудь пройдет здесь? Мы не можем оставить его вот так висеть.
Он сунул руку под камзол и прервал путешествие мышки по его грудной клетке.
— Слушай, малышка, ты знаешь, что такое искривление пространства?
Мышка закатила глазки и зашевелила усиками. Затем уверенно покачала головой.
— А как насчет... э-э... временного кармана?
Мышка яростно закивала. Затем ее мордочка сосредоточенно сморщилась... и часовой исчез. У Туана округлились глаза и отвисла челюсть. Большой Том поджал губы и промолвил:
— Мда-а! Ну что ж, давайте действовать дальше.
Род усмехнулся, опустил мышку на пол, развернул ее и легонько хлопнул по спине.
— Сгинь, заколдованная бестия. Но держись неподалеку, ты мне можешь еще понадобиться.
Мышка смылась, пискнув на прощание через плечо.
— Пересмешник, вне всяких сомнений, спит в покоях Туана, — прошептал Том, — а его лейтенанты, будем надеяться, расположились где-то неподалеку от него.
— А, может, никто из них не спит? — прошипел Туан. — Или один из них поставлен начальником караула?
Том медленно повернулся и взглянул на Туана со странным выражением на лице. Затем он подмигнул Роду.
— Хороший человек, — признал Том, — и неплохая мысль. Следуйте за мной, — и он пошел прочь.
На пути к общему залу им встретился еще один часовой, но они его обошли.
Само помещение, смахивающее, как обычно, на большую грязную пещеру, освещали лишь пропитанное дымом зарево огромного очага и нескольких чадящих факелов. Однако этого было достаточно, чтобы разглядеть массивную каменную лестницу у дальней стены, взмывающую вверх с грацией, которую не могли испортить ни ее истертые ступени, ни сломанные перила.
Лестница заканчивалась выступающей в зал галереей. Дверные проемы вдоль нее вели в отдельные комнаты.
Рядом с большим очагом сидел, развалившись в огромном кресле, и храпел широкоплечий человек с лицом, сильно смахивающим на топор. У подножия массивной лестницы стоял, моргая и зевая во всю глотку, часовой. Еще двое стражей сгорбились по обе стороны двери в центре галереи.
— Неважное положение, — сказал Большой Том, ныряя обратно в коридор. — Их тут на одного больше, чем нас, и они стоят так далеко друг от друга, что если мы займемся одной парой, то другая обязательно поднимет тревогу.
— Не говоря уже о практически пустой освещенной комнате, которую нам предстоит пересечь, дабы напасть на кого-либо из них, — добавил Род.
— Мы можем проползти между столами и табуретками, — предложил Туан, — а тот, что стоит у подножия лестницы, того гляди заснет, так он кивает носом.
— Ты позаботился о тех, что внизу, — согласился Род, — но как быть с той парочкой на балконе?
— На этот случай, — заявил Туан, — у меня есть некоторый опыт обращения с пращей.
Он вынул кусок кожи с обернутой вокруг нее шлейкой из двух сыромятных ремней.
— Где ты научился этому искусству? — проворчал Том, пока Туан разматывал ремешки. — Это же оружие крестьянина, а не забава дворянина.
Туан посмотрел на Тома с оттенком презрения во взгляде.
— Рыцарь должен владеть всеми видами оружия, Большой Том.
Род нахмурился.
— А я и не знал, что это в порядке вещей.
— Ты прав, — признался Туан, — но таковы принципы моего отца. И, как вы видите, мои тоже. Оба негодяя растянутся на хладном камне прежде, чем поймут, что их сразило.
— Не сомневаюсь, — угрюмо согласился Род. — Ладно, пошли. Я беру на себя того, что у очага.
— Нет, — возразил Большой Том. — Ты возьмешь того, что у лестницы.
— Вот как? Какие-то старые счеты?
— Да, — по-волчьи оскалился Том. — В большом кресле, как и предвидел Туан, сидит лейтенант... один из тех, кто засадил меня в тюрягу. То моя добыча, хозяин.
Род заглянул Тому в глаза и почувствовал, как у него по спине побежали мурашки.
— Хорошо, мясник, — пробормотал он. — Только помни, девушка покуда не для заклания.
— Пусть каждый мужчина выбирает себе покойников по вкусу и наклонностям, — процитировал Том. — Ступай, займись своими мертвецами, хозяин, и оставь мне моих.
Они плюхнулись на животы и поползли, каждый к своему противнику.
Для Рода эти минуты среди ножек столов и табуреток, а также раскиданных между ними объедков показались вечностью из — за постоянного страха, что один из его приятелей доберется до исходной позиции первым и будет скучать. Раздался оглушительный треск. Род замер. Кто-то допустил ошибку.
Секунду стояла тишина, затем чей-то голос воскликнул:
— Что это было?
Потом:
— Эй, ты там! Эгберт! Очнись, пьянчуга, и вспомни о лестнице, что караулишь!
— А? Че? Че такое? — пробормотал невнятный голос поблизости.
— В чем там дело? — пробурчал глухой раздраженный голос у очага. — Зачем будите меня по пустякам?
Возникла пауза. Затем первый голос подобострастно произнес:
— Какой-то шум, лейтенант, что-то там стукнуло среди столов.
— Стукнуло, говоришь! — прорычал лейтенант. — Крыса, наверное, подбирает объедки, только и всего! К чему будить меня из-за такой малости? В следующий раз ты и впрямь услышишь громкий стук — от удара по твоей голове.
Затем тот же голос проворчал про себя:
— Стук, понимаешь ли! Проклятый стук!
И вновь воцарилась тишина, лишь раздалось приглушенное клацание, когда один из часовых резко переменил позу. Род медленно испустил бесшумный вздох облегчения. Он подождал, пока часовой вновь не начал храпеть. Затем он вновь ужом пополз вперед и вскоре примостился за ближайшим к лестнице столом. Ему показалось, что время остановилось. И тут со стороны очага до несся пронзительный свист, и Большой Том со стуком перевернул табурет, за которым прятался. Род прыгнул на своего противника.
Уголком глаза он увидел вскочившего на ноги Туана и мелькнувшую дугу его пращи. Затем Род врезался в часового, схватив его за горло левой рукой, а правой — врезав ему в солнечное сплетение.
Тот сложился пополам. Род слегка рубанул его по основанию черепа, прямо под железным шлемом, и страж обмяк.
Он поднял глаза, и как раз в этот момент часовой на балконе осел на пол. Другой катался по камням, схватившись за горло.
Род в пять прыжков взлетел по ступенькам и нанес стражнику сокрушительный удар в челюсть. Глаза бродяги закатились, и он отключился. Гортань часового была переломлена. Малоприятное зрелище. Но все же парню повезло. Будь это прямой удар, ему раздавило бы трахею.
Его сотоварищу повезло меньше — камень проломил ему череп. Кровь залила часовому лицо и лужей растеклась по полу.
— Прости меня, старина, — прошептал Туан, когда узрел дело рук своих.
Род никогда еще не видел юношу таким мрачным.
— Рок войны, Туан, — прошептал он.
— Да, — согласился тот, — и будь этот человек равен мне, я бы тут же забыл о нем. Но дворянину моей крови полагается защищать крестьян, а не убивать их.
Род посмотрел на удрученного юношу и решил, что именно такие люди, как Логайры, хотя бы немного оправдывали существование аристократии.
Том бросил на них беглый взгляд и отвернулся, чтобы с грозным выражением лица связать последнего стража.
Был убит только один человек. Лейтенант и карауливший лестницу часовой лежали надежно связанные черной нитью Тома.
Великан поднялся, пристально глядя на Туана.
— Хорошая работа, — проворчал он. — Ты обезвредил двоих, сумев оставить в живых одного из них. Ты — лихой боец. А что до другого — не скорби о нем, у тебя не было времени, чтобы получше прицелиться.
Туан выглядел смущенным. Он не слишком возражал против той манеры, в какой Том разговаривал с ним, но ему было как-то не по себе, когда крестьянин покровительственно обращался к нему со словами совета и прощения. Род выручил его.