— Кружкой эля, куском мяса толщиной с оба твоих больших пальца и столиком на одного, — улыбнувшись, сказал Род.
Трактирщик уставился на него, раскрыв рот, — Род явно сделал что-то не так.
Затем взгляд старика принял расчетливое выражение, которое Роду приходилось видеть и раньше. Оно обычно сопровождалось приказом официанту sotto voce* [11]:
— Слабак. Выжми из него все до последней нитки.
Род улыбнулся. Лучше бы он этого не делал.
Но еще не все было потеряно. Род согнал улыбку с лица и нахмурился.
— Ну, чего ты ждешь? — рявкнул он. — И поторопись, иначе я пообедаю вырезкой из твоей задницы!
Хозяин подпрыгнул, затем часто и раболепно закланялся.
— Конечно, м'лорд, конечно! Все будет сию минуту, добрый господин, да, сию же минуту! — И он сорвался с места.
Род удержал его за плечо.
— Столик, — напомнил он.
Трактирщик сглотнул и, кивнув, отвел Рода к столику рядом с подпирающим кровлю огромным бревном, а сам — несомненно ругаясь себе под нос — поспешил прочь.
Род не остался в долгу, осыпав проклятиями корыстную сущность людей вообще и трактирщика в частности.
Напоследок он отругал самого себя за то, что поскупился на грубые слова.
А что ему оставалось делать? ПОИСК предписывал агентам не бросаться в глаза, а мягкосердечных людей среди средневековых буржуа не было и в помине.
Когда трактирщик сказал «сию же минуту», он не соврал.
Кусок мяса и эль появились на столе чуть ли не прежде, чем Род уселся за него. Хозяин стоял рядом, вытирая руки о фартук, с ужасно обеспокоенным видом. Судя по всему, ждал, как Род примет его стряпню. Род открыл было рот, чтобы успокоить человека, но слова застряли у него в глотке. Он принюхался и поднял взгляд на трактирщика, медленно расплываясь в улыбке.
— Вроде пахнет колбасой с чесноком?
— О да, ваша милость! — хозяин вновь принялся кланяться. — На самом деле пахнет колбасой с чесноком, ваша милость, и к тому же, превосходной колбасой с чесноком, если позволите. Не угодно ли Вашей милости немного?..
— Моей милости угодно, — подтвердил Род, — и presto allegro* [12], сэ-эр.
Трактирщик шарахнулся от него, как Векс от силлогизма* [13], и припустил со всех ног прочь.
— Что это с ним? — удивился Род. — Должно быть, что-то эдакое было в моей фразе. А я был так горд этим «сэ-эр»...
Он попробовал мясо и только стал запивать его элем, как на стол плюхнулась тарелка с колбасой.
— Молодец, — похвалил Род, — и мясо очень даже ничего.
Лицо трактирщика расплылось в довольной улыбке, он было повернулся, чтобы уйти, но затем вновь уставился на Рода.
— Ну, что еще? — пробурчал Род, набивая рот колбасой. Трактирщик снова принялся мять фартук.
— Прошу прощения, мой господин, но... — Его губы скривились, но он все же выпалил:
— Г-господин, часом, не чародей?
— Кто? Я? Чародей?! Неслыханно!
Для пущей убедительности Род ткнул столовым ножом в сторону трактирщика. Огромный живот толстяка испуганно съежился, затем поспешно ретировался, прихватив своего владельца с собой.
И с чего это он взял, что я — чародей? — подумал Род, пережевывая огромный кусок мяса.
Никогда не едал мяса лучше, — решил он. — Должно быть, все дело в дыме. Интересно, какое дерево они используют?
Наверное, виновато «presto allegro». Он, вероятно, подумал, что это какое-то заклинание...
И все-таки эти слова действительно сотворили чудо. Род откусил кусок чесночной колбасы и хлебнул эля. Он — чародей?
Никогда! Хоть он и второй сын второго сына, но так низко еще не пал.
Кроме того, чтобы стать чародеем, требовалось подписать кровью договор, а у Рода не было лишней крови, и он вовсе не стремился проливать ее почем зря...
Он осушил кружку и с треском поставил ее на стол. Тут же появился трактирщик с кувшином и снова наполнил кружку доверху.
Род хотел было благодарно улыбнуться, но вспомнил о своем статусе и превратил улыбку в ухмылку. Пошарив в кошеле, он нащупал неправильной формы золотой самородок — свободно конвертируемую валюту средневекового мира — но, вспомнив о том, как быстро в подобных заведениях обирают щедрых, остановил свой выбор на серебряной пластинке.
Издав какой-то булькающий звук, трактирщик изумленно вылупился на узенькую белую полоску в своей ладони, затем, заикаясь, рассыпался в благодарностях и скрылся.
Род с досады закусил губу. Очевидно, даже столь крохотный кусочек серебра мог вызвать здесь настоящий фурор.
Однако приступ гнева быстро прошел — воистину, фунт другой мяса в желудке делает окружающий мир гораздо привлекательнее. Род выставил ноги в проход, потянулся и откинулся на спинку стула, ковыряя в зубах столовым ножом.
Что-то в этом зале было не так. Веселье казалось каким-то нарочитым — излишне громкие голоса, немного натянутый, с проскальзывающими мрачными нотками, смех. Не прикидывались лишь те, кто выглядел угрюмо. Их мысли были черны, как сажа. Страх.
Взять хотя бы вон ту парочку головорезов за третьим столиком справа, которые яростно спорили о чем-то с предельно серьезным видом. Род повернул свой перстень и направил его на этих двух .
— Но что толку от этих сборищ, ежели королева продолжает травить нас своими солдатами!
— Что правда, Адам, то правда. Не хочет она выслушать нас, вот, говоря начистоту, и держит подальше, не давая высказаться.
— Ну, тогда надо заставить ее выслушать!
— И что с того? Ее вельможи не позволят ей дать нам то, что мы требуем.
Адам хлопнул ладонью по столу.
— Но у нас есть право быть свободными, не становясь ворами и нищими. Надо покончить с долговыми тюрьмами, да и с налогами тоже!
— Ага, а также с отрубанием уха за украденный кусок хлеба. — Его собеседник потер с виноватым видом правую сторону головы. — И все же она хоть что-то жертвует нам...
— Ну да, теперь еще эта ее затея с собственными судьями! Отныне великие лорды не вправе вершить правосудие так, как им заблагорассудится.
— Вельможи этого не потерпят, и ты сие знаешь. Судьи долго не протянут. — Лицо Одноухого стало мрачным. Он чертил пальцем круги на влажной поверхности стола.
— Не, вельможи встанут стеной против прожектов королевы. — Адам вонзил свой нож в стол. — И куда смотрит Логайр?
— Эй, не вякай против Логайра! — Лицо Одноухого налилось кровью. — Если бы не он, мы и по сей день остались бы ордой оборванцев! Не задевай Логайра, Адам, ибо без него у нас не было бы даже медяшки, чтобы посидеть в этом трактире, где солдаты королевы только гости!
— Да, да, он собрал нас, воров, вместе и сделал из нас людей. Но теперь он держит в оковах обретенную нами смелость, не позволяя драться за то, что нам принадлежит!
У Одноухого заиграли желваки на скулах.
— Ты наслушался праздной и завистливой болтовни Пересмешника, Адам!
— И все же драться нам придется, попомни мои слова! — воскликнул Адам, сжимая кулак. — Должна быть пролита кровь, покуда мы добьемся своего. Кровь — за кровь, за ту кровь, что выпустили вельможи из...
Что-то громадное врезалось в Рода, припечатав его к столу и окатив смрадом пота, лука и дешевого вина.
Род уперся рукой в стол и резко пихнул плечом. Туша отшатнулась с громким «уф-ф». Род, нащупав печатку перстня, отключил его и вытащил кинжал.
Над ним возвышался человек ростом футов в восемь и шириной с фургон.
— Эй ты! — прорычал он. — Че не глядишь, куда я иду?
Нож Рода крутнулся, отбрасывая зайчик в глаза великану.
— Отойди, приятель, — сказал он мягко. — Оставь честного человека наедине с его элем.
— Честный человек, как же! — заржал рослый крестьянин. — Вояка зовет себя честным человеком! — Его гогот подхватили другие столы.
Держу пари, подумал Род, что чужаки здесь не в почете. Вдруг смех прекратился.
— Не, опусти-ка свою игрушку, — сказал, внезапно протрезвев здоровяк, — и я покажу тебе, что честный крестьянин может отлупить вояку.
13
Силлогизм (греч. syllogismus) — в логике: умозаключение, в котором из двух данных суждений (посылок) получается третье (вывод). Например, все металлы электропроводны, медь — металл, следовательно, медь электропроводна.