Род поднялся и крикнул:
— Эй, хозяин!
Хозяин трусцой подбежал к столу и вытянулся в струнку.
— Отдельную комнату с теплыми одеялами!
— Отдельную комнату, сэр! Сию секундочку, сэр! — Хозяин опрометью бросился прочь, на ходу кивая,— С теплыми одеялами, сэр! Не извольте беспокоиться, сэр! Будет исполнено, сэр!
Род скрипнул зубами и развернулся к выходу. Выйдя, он прислонился к притолоке, опустил голову на грудь, прикрыл глаза.
— Закон джунглей,— пробормотал он.— Кусай того, кто слабее тебя. А тому, кто сильнее тебя, кланяйся, пусть он тебя кусает — авось не сожрет целиком.
— И все же все люди наделены гордостью,— негромко прозвучал голос за ухом Рода.
Род вскинул голову и улыбнулся:
— А, ты здесь, старый крот!
— Выругайся, полегчает,— посоветовал ему Векс.
Род разразился ругательством, которое сделало бы честь матросу, мучающемуся невыносимым похмельем.
— Полегчало? — не без изумления осведомился Векс.
— Не очень. Только ты мне скажи, как глубоко этот человек упрятал свою гордость? Что-то я не заметил, чтобы он ее выказал хоть капельку. Угодливость я заметил, трусость заметил, но гордость, честолюбие? Нет. Нету в нем этого.
— Гордость и честолюбие не всегда синонимы, Род.
Кто-то подтолкнул Рода под локоть. Он резко обернулся, готовый к отражению атаки.
Это оказался Большой Том, старательно пытавшийся уменьшить свой огромный рост и оказаться на одном уровне с Родом.
— Добрейший вам вечерочек, господин.
Том пару мгновений не мигая смотрел на верзилу, лишившись дара речи.
— И тебе добрый вечер,— отозвался он наконец, стараясь придать голосу как можно больше сдержанности,— Чем могу служить?
Большой Том смущенно пожал плечами и поскреб пятерней затылок.
— Такое дело, господин,— жалобно проговорил он,— Вы тут меня вроде как на смех подняли…
— О? — Род вздернул бровь,— И что? Говори!
— Да я и говорю вроде… Так что…— Он стянул с головы шляпу и смял ее в здоровенных ручищах.— Короче говоря… словом, господин, вы меня наповал сразили, и теперь все надо мной смеются.
Род выпрямился.
— Видимо, ты хочешь сказать, что я должен тебе помочь? Отплатить за твои страдания?
— Да нет, господин! — Большой Том попятился.— Не в этом дело, господин, не в этом вовсе! А в том дело, что… ну… Я тут подумал было… что вот если бы вы могли… то есть… что я…
Он настолько виртуозно завертел свою шляпу, что любой наблюдавший за его движениями жонглер наверняка утратил бы рассудок, и вдруг слова просто посыпались с его губ.
— А подумал я, не нужен ли вам, часом, слуга… ну там… грум, или лакей, или…— Он смутился и замолчал, робко, искоса глядя на Рода с нескрываемой надеждой.
Род на миг окаменел, изучая открытую, почти подобострастную физиономию своего недавнего врага.
Затем он скрестил руки на груди и снова прислонился к притолоке.
— Это как же получается, Большой Том, а? Еще и получаса не минуло с тех пор, как ты намеревался меня ограбить! А теперь я, стало быть, должен тебе поверить и взять тебя в оруженосцы, так?
Большой Том закусил нижнюю губу и сдвинул брови.
— Поверить, оно, конечно, трудно, спору нет, господин. Это мы очень даже понимаем, только…— Он беспомощно развел руками,— Только… вот какая штука… Окромя вас, никому еще не доводилось меня одолеть, ну и…
Дар речи вновь изменил ему. Род медленно кивнул, не спуская глаз с верзилы:
— И потому теперь ты должен служить мне.
Том выпятил нижнюю губу и мотнул головой:
— Не то чтоб должен, господин,— ежели сам захочу.
— Воришка,— сказал Род.— Пьяница и забияка. И я должен тебе верить.
Том снова безжалостно скрутил шляпу.
— Но лицо у тебя честное,— задумчиво проговорил Род.— Оно не похоже на лицо человека, который прячет камень за пазухой.
Том широко улыбнулся и с готовностью кивнул.
— Это, конечно, ровным счетом ничего не значит,— возразил Род.— Знавал я пару-тройку на вид невинных девиц, которые на поверку оказались записными шлюхами.
Том помрачнел.
— Так что ты можешь быть как честным малым, так и первосортным пройдохой. У-Векс-ательная задачка.
Голос за ухом у Рода еле слышно произнес:
— Предварительная обработка имеющейся информации указывает на наличие фундаментально простейшей структуры личности. Вероятность того, что этот индивидуум послужит надежным источником информации относительно местных социальных переменных, значительно превышает вероятность того, что оный индивидуум проявит ярко выраженную двойственность поведения.