Род понимающе склонил голову. Его бы устроил даже вариант пятьдесят на пятьдесят.
Он выудил из кошелька кусочек серебра, чуть пропахшего чесноком, и вложил в ручищу верзилы.
Том уставился на серебро, перевел взгляд на Рода, потом снова на блестящий металл.
Его рука быстро сжалась в кулак и едва заметно задрожала. Пытливый взгляд вновь устремился к Роду.
— Ты взял у меня монету, — сказал Род, — Теперь ты мой.
Большой Том улыбнулся от уха до уха и радостно поклонился Роду:
— Да, господин! Вот спасибочки-то, господин! Уж как я вам благодарен, и не сказать, господин! Да я…
— Я все понял,— оборвал его излияния Род. Ему было здорово не по себе смотреть, как унижается перед ним этот взрослый сильный мужчина.— К исполнению своих обязанностей приступишь прямо сейчас. Скажи мне, трудно ли поступить на службу в королевское войско?
— И вовсе даже не трудно, господин! — ухмыльнулся Большой Том.— Им завсегда новые солдаты требуются.
«Дурной знак»,— решил Род.
— Ладно,— сказал он вслух,— Давай топай обратно, погляди, какую там нам комнату отвели, да проверь, не притаился ли какой головорез в шкафу.
— Слушаюсь, господин! Будет исполнено! — С этими словами Большой Том спешно ретировался обратно в гостиницу.
Род улыбнулся, зажмурился и прижался затылком к дверному косяку. Покачал головой из стороны в сторону, беззвучно смеясь. Он не уставал изумляться людской психологии. И как только этот здоровяк ухитрился меньше чем за десять минут сменить наглость на услужливость?
И тут чей-то приглушенный дрожащий вой разорвал ночную тишину, прибавил громкость и превратился в хриплый вопль.
Род вздрогнул, распахнул глаза. Сирена? Здесь?
Вой доносился слева. Род посмотрел в ту сторону и увидел возвышавшийся на холме замок.
Там, у подножия башни, что-то светилось и раскачивалось подобно спальному вагону, скорбящему об утрате остального состава.
Из гостиницы толпой повалили постояльцы, запрудили двор, устремили взоры в сторону замка и принялись тыкать пальцами:
— Это баньши!
— Опять!
— Да нет, все будет хорошо. Разве она не появлялась уже трижды? А королева все еще жива!
— Векс,— осторожно и тихо проговорил Род.
— Да, Род?
— Векс, там баньши. На стене замка. Баньши, Векс.
Ответа не последовало.
Затем за ухом у Рода послышалось жуткое шипение и треск, от которых у него чуть голова не треснула. А потом стало тихо. Род помотал головой и потер висок тыльной стороной ладони.
— Нет, надо поосторожнее с ним,— пробормотал он себе под нос.— Раньше у него хотя бы тихие припадки случались.
Отправиться к конюшне и вывести Векса сейчас, когда двор был полон зевак,— это было бы неразумно, это выглядело бы в высшей степени подозрительно.
Посему он отправился в отведенную ему комнату, дабы отлежаться, пока все не утихомирится. Ну а когда все разошлись со двора, Род уже устроился с таким удобством, что ему лень было вставать и тащиться в конюшню. Ночь, судя по всему, предстояла тихая, так что нужды беспокоить робота не было.
В комнате было темно, только от окна по полу тянулась светлая дорожка — то был свет самой большой из трех лун. Снизу доносились приглушенные голоса и дребезжание кухонной утвари — засидевшиеся постояльцы все не расходились. А в комнате у Рода было тихо.
То есть относительно тихо. Большой Том, свернувшийся калачиком у изножья кровати хозяина, храпел, что твой бульдозер с невыключенным двигателем. В сонном состоянии он производил намного больше шума, нежели в состоянии бодрствования.
Вот ведь загадка — Большой Том. До сего дня Роду еще ни разу не удавалось ни с кем подраться так, чтобы ему самому хоть разок не заехали. Большой Том во время драки то и дело раскрывался, и попасть по нему труда не составляло ввиду его габаритов, и все же ему вовсе не обязательно было быть настолько неуклюжим. И такие дюжие молодцы порой бывают куда как ловки…
Но почему Большой Том вдруг так переменился?
Затем, чтобы Род принял его на службу?
Ну а как насчет Адама и Одноухого? Судя по их разговору, они участвовали в сборище на площади у пристаней, а это означало, что оба они — члены пролетарской партии. Как там ее назвал этот молодой провокатор? «Дом Кловиса», вот как.
Но если считать Адама и Одноухого репрезентативными образчиками, следовательно, Дом Кловиса был организацией, разделенной внутри себя. Похоже, в партии существовало две фракции. Одна из них поддерживала… как его звали, этого желторотого оратора? А вторую возглавлял Пересмешник, кто бы он такой ни был. Две типичные фракции. Одна состояла из непротивленцев, вторая из поборников применения силы. Речь и меч.