— А разве не было бы намного легче, если бы мы сперва разбудили их?
Бром уставился на него, скандализированный, затем лицо его потемнело.
— Мы идем в страну эльфов, мастер Гэллоуглас! И ни один смертный не может путешествовать туда и помнить об этом!
— А я?
— Ну, верно, — признал Бром, возвращаясь к проблеме Туана. — Но, впрочем, ты не такой смертный, как некоторые. Ты — чародей.
И исчез в норе.
Род начал было отвечать, затем подумал, что лучше не стоит. Он удовлетворился несколькими буркнутыми замечаниями о дискриминации и о докладе в Комиссию по Правам Человека, пока волок в туннель Логайра.
— Векс, — прошептал он, глядя на конюшню. — Мы на пути. Выбирайся из этой дыры и встречай меня в замке.
Наступило молчание, затем на конюшне раздался треск ломающегося дерева. Дверь распахнулась, и огромный черный конь выскочил рысью на утреннее солнце, высоко подняв голову с развевающейся гривой.
Из щелей трактира высунулись головы, когда из конюшни выбежал, спотыкаясь, разбуженный Вексом конюх с осоловелыми глазами, крича коню остановиться.
— Брось, убирайся, — зарычал Род.
Но Векс вместо этого остановился и оглянулся через плечо на конюха.
Юнец подбежал, крича, и вытянул руку, чтобы схватить Векса за узду. Огромная голубая электрическая искра с треском пролетела от шкуры Векса к руке юнца.
Конюх завизжал, упал на спину, держась за руку, и стеная принялся кататься по камням. Векс пропал в вихре и цокоте копыт.
— Выпендриваешься, — проворчал Род, когда конь исчез.
— Вовсе нет, Род, — раздался спокойный голос коня. — Всего лишь инструктивный предметный урок на низкой силе тока. Это тряхнет его, но не повредит; я укрепляю твою репутацию чародея.
Род медленно покачал головой.
— Как будто она нуждается в укреплении!
— Ай, мастер Гэллоуглас, — засмеялся один из гномов голосом, сильно напоминающим ржавый консервный нож. — Ты хочешь, чтобы мы поверили тебе, будто ты не чародей?
— Да! Э… то есть я… э… — Род оглянулся на туннель. — Чародей? Конечно, чародей! По крайней мере, пока мы не проберемся через страну эльфов. Идем, ребята?
В скором времени они сидели вокруг камина в королевской палате Совета. Катарина многословно извинялась перед Логайром, в то же время подчеркнуто игнорируя Туана, и, покончив с любезностями, вернулась к своему обычному поведению.
Туан сидел слева от очага, не отводя задумчивых глаз от пламени.
Катарина сидела в углу комнаты как можно дальше от Туана, заботливо расположив между собой и им тяжелый стол и Брома О'Берина.
— …и такова вот полная обстановка на юге, моя королева, — говорил Логайр, разминая узловатые руки. Он закончил свой доклад, изобиловавший нюансами интриги, которых Род и вовсе не мог проследить. — Я больше не герцог, и мятежники уже в походе.
Катарина пошевелилась.
— Ты снова будешь герцогом Логайром, — холодно заявила она, — когда мы раздавим этих предателей!
Логайр печально улыбнулся.
— Их будет нелегко разбить, Катарина!
— «Ваше Величество»! — огрызнулась она.
— «Катарина»! — рявкнул Род.
Она испепелила его взглядом.
Он испепелил ее таким же.
Катарина надменно отвернулась.
— Бром, что я?
— «Ваше Величество», — ответил Бром с призрачной улыбкой, — но для своего дяди и его сына, вашего кузена, вы должны быть Катариной.
Род подавил улыбку, когда Катарина погрузилась в кресло, ошеломленно уставившись на Брома.
Она взяла себя в руки и подарила Брому наилучший взгляд «и ты, Брут» в ее репертуаре.
— Я думала, что ты за меня, Бром О'Берин.
— Да, так оно и есть, — улыбнулся Бром. — А также и этот кречет, — он ткнул пальцем в сторону Рода, — если бы только ты это заметила.
Катарина удостоила Рода холодным взглядом.
— Да, кречет. — Ее голос отвердел. — А что же дятел?
Голова Туана вскинулась, словно от пощечины. Он потрясенно уставился на нее с распахнутыми от боли глазами.
Затем его рот сжался и между бровей пролегла морщина.
«В один прекрасный день, — подумал Род, — она толкнет его самую малость чересчур далеко, и это может стать счастливейшим днем в ее жизни, если она переживет его».
— Я за тебя, — выдохнул Туан, — даже теперь, моя королева Катарина.
Она улыбнулась, надменно и презрительно.
— Да, я знала, что так будет.
«Вот сука! — подумал Род. — Сука!»
Катарина заметила безмолвное движение его губ.
Она криво улыбнулась.
— Что за слова вы бормочете, сударь?
— А, э, просто проделываю упражнение для дыхания, которому меня научил мой старый постановщик голоса и дикции. — Род прислонился к стене, сложив руки на груди. — Но насчет мятежников, дорогая королевушка, что же ты все-таки намереваешься предпринять против них?
— Мы выступим в поход на юг, — отрезала она. — И встретим их на Бреденской равнине!
— Нет! — Логайр вскочил с кресла. — У них силы десять на одного нашего, если не больше!
Катарина прожгла дядю взглядом, уголки рта изогнулись крючками.
— Мы не станем забиваться в щель, как крысы, оставшись здесь!
— Тогда, — сказал Род, — вы проиграете.
Она посмотрела на него сверху вниз (нелегкий фокус, так как она сидела, а он стоял).
— В этом нет бесчестья, Род Гэллоуглас.
Род стукнул себя по лбу и закатил глаза.
— А что еще мне делать? — фыркнула она. — Готовиться к осаде?
— Ну, теперь, после того, как вы помянули об этом, — сказал Род, — да.
— Есть еще что-нибудь, — ровным голосом вставил Туан, — что будет охранять твой тыл от Дома Хлодвига?
Она оттопырила губы.
— Нищие!
— Нищие и головорезы, — напомнил ей Род, — с очень острыми ножами.
— Станет королева страшиться нищих? — отрезала она. — Нет! Они прах у моих ног!
— То, что ползает во прахе у твоих ног, есть змея, — прогромыхал Бром. — И зубы ее остры и ядовиты.
Она закусила губу и опустила глаза в неуверенности, затем снова вскинула подбородок и прожгла Туана испепеляющим взглядом.
— Так значит, ты вооружил их против меня и сколотил их в армию, навел среди них порядок и выковал из них кинжал для моей спины. Прехрабро сделано, Король Бродяг!
Род вскинул голову; он устремил свой взгляд в пространство, затем медленно обратил к Туану взор со странным блеском в глазах.
— Я выступаю в поход, — заявила Катарина. — Вы идете со мной, милорд Логайр?
Старый лорд медленно склонил голову в подтверждение.
— Ты валяешь дурака, Катарина, и погибнешь, но я погибну вместе с тобой.
Ее самообладание на миг поколебалось, а глаза увлажнились.
Она резко повернулась к Брому.
— А ты, Бром О'Берин?
Карлик развел руками.
— Сторожевой пес вашего отца, миледи, и ваш.
Она нежно улыбнулась.
Затем ее глаза резко посуровели, когда она посмотрела на Туана.
— Говори, Туан Логайр.
Юноша очень медленно поднял взгляд от огня.
— Странно это, — задумчиво произнес он, словно про себя. — Всего лишь в двадцатидвухлетнем возрасте оглянуться назад на столь короткую жизнь и увидеть столь много безрассудства.
Род услышал приглушенное аханье Катарины.
Туан хлопнул себя по бедру.
— Ну, значит, с этим кончено, и если я жил безрассудно, то вполне могу безрассудно умереть.
Он обратил нежный задумчивый взгляд к Катарине.
— Я погибну вместе с тобой, Катарина.
Ее лицо было пепельно-серым.
— Безрассудно… — прошептала она.
— Он и не знает, сколь мудро он говорит, — проворчал Бром. Он посмотрел через плечо на Рода. — Что скажешь ты на сие безрассудство, Род Гэллоуглас?
Глаза Рода медленно сфокусировались на Броме.
— Мудрый шут, смелый шут, — пробормотал он себе под нос.
— Что ты сказал? — нахмурился Бром.
— Я говорю, что мы, возможно, еще переживем это! — усмехнулся Род с горящими глазами. — Эй, Король Бродяг! — Он хлопнул Туана по плечу. — Если исчезнут Пересмешник и его приспешники, ты сможешь направить нищих сражаться за королеву?