Кристофер Сташеф
Чародей раскованный
Пролог
Первую свою обедню, папа Иоанн XXIV отслужил на глазах у всего мира, следящего через 3МТ камеры. Вторую он отслужил на рассвете следующим утром, на глазах у кучки посвященных священнослужителей в небольшой капелле, примыкающей к его покоям. Нашлось не слишком много желающих вставать в пять утра, даже ради обедни, проводимой святым отцом.
После скудного завтрака — он воскресил причудливый древний обычай служить обедню на пустой желудок, вопреки всем лекциям своего врача о том, что делает с его желудком глоточек вина каждое утро — папа сел за стол встретить свой первый рабочий день на новом посту.
Кардинал Инчипио дал ему время, чтобы он смог устроиться поудобней, прежде чем войти самому с охапкой пластинок — микрофильмов.
— Доброе утро, Ваше Святейшество.
— Доброе утро, Джузеппе.
Папа Иоанн поглядел на толстый футляр, вздохнул и вытащил свой аппарат для чтения микрофильмов.
— Ну, начнем. Что там у вас для меня?
— Нечто таинственное. — Кардинал Инчипио жестом фокусника извлек древний конверт. — Я думал вам захочется начать утро с капельки интригующего.
Папа уставился на пергаментный контейнер размером девять на двенадцать дюймов.
— Вы безусловно привлекли мое внимание. Во имя всех звезд, что это такое? Конверт?! — Папа, нахмурясь, взял его. — Футляр для посланий. Такой большой? Он, должно быть, старый!
— Очень старый, — пробормотал кардинал Инчипио, но папа Иоанн его не слышал. Он с трепетом глядел во все глаза на размашистую, от руки, надпись:
Вскрыть: Его Святейшеству, папе Иоанну XXIV 23 августа 3059 г.
Папа Иоанн почувствовал, как у него мурашки побежали от основания шеи по спине и плечам.
— Оно ждало очень долгий срок, — сообщил кардинал Инчипио. — Его оставил д-р Энгус Мак-Аран, в 1954 г. — И так как папа по-прежнему хранил молчание, он нервно продолжал. — Потрясающе, что кто-то сумел сохранить конверт, спрятанный в подземных хранилищах. Послание было герметически запечатано.
— Конечно. — Его Святейшество поднял взгляд. — Тысячу сто пять лет. Как он узнал, что я буду папой на данное число?
Кардинал Инчипио мог лишь развести руками.
— Разумеется, разумеется, — кивнул папа, сердясь на себя. — Этого знать вы не можете. Ну! Нет смысла сидеть тут, с трепетом созерцая его. — Он вынул перочинный ножик и разрезал клапан. Тот порвался со скелетным хрустом. Кардинал Инчипио, не удержавшись, охнул.
— Знаю, — папа с пониманием посмотрел на него. — Похоже на осквернение святыни, не правда ли? Но ему предназначалось быть вскрытым. — Он осторожно, едва касаясь, извлек содержащийся в конверте единственный лист пергамента.
— На каком оно языке? — выдохнул кардинал Инчипио.
— На международном английском. Переводчик мне не нужен.
Даже в бытность кардиналом Калумой папа Иоанн находил иной раз время преподать курс всемирной мировой литература. Он быстро пробежал взглядом древнее, выцветшее письмо, а затем прочел его вновь очень медленно. Закончив, он поднял взгляд и уставился в пространство, его темно-коричневое лицо становилось все темней и темней.
Кардинал Инчипио обеспокоенно нахмурился.
— Ваше Святейшество?
Взгляд папы переметнулся на него и на миг задержался на его глазах. Затем Его Святейшество распорядился:
— Пошлите за отцом Алоизием Ювэллом.
Кувшин с грохотом упал на пол. Ребенок бросил быстрый испуганный взгляд на спрятанную в верхнем правом углу видеокамеру и начал собирать осколки.
В соседней комнате отец Ювэлл вздохнул.
— Как я и ожидал.
Он повернулся к ждавшему в глубине помещения медбрату:
— Идите уберите у него, хорошо? Мальчику всего восемь лет, он может порезаться, убирая сам.
Медбрат кивнул и вышел. Отец Ал с грустной улыбкой снова повернулся к головизору:
— В этом мире столько небьющихся материалов, а мы все равно предпочитаем сосуды из стекла. В некотором смысле, это успокаивает... Так же, как и взгляд мальчика на скрытую камеру.
— Как так? — нахмурился отец Лабарр. — Разве это не доказывает, что способности у него — магические?
— Не более чем его умение заставить тот кувшин плавать в воздухе, отец. Видите ли, он не пользовался никакими магическими приемами — никаких мистических жестов, никаких пентаграмм, даже ни одного волшебного слова. Он просто пристально посмотрел на кувшин, и тот поднялся со стола и начал парить в воздухе.
— Одержимость демоном, — нерешительно предположил отец Лабарр.
Отец Ал покачал головой.
— Судя по вашим словам, его и озорником-то едва можно назвать; будь он одержим демоном, тот, безусловно, сделал бы его очень неприятным ребенком.
— Итак, — стал перебирать пункты по пальцам, отец Лабарр. — Он не одержим демоном. Он не занимается магией, ни черной, ни белой.
Отец Ал кивнул.
— Значит у нас остается только одно объяснение — телекинез. Его взгляд на 3МТ камеру многое открыл. Откуда он мог узнать, что она там, раз мы ему не говорили, и она хорошо скрыта, встроена в потолок? Вероятно он прочел наши мысли.
— Телепат?
Отец Ал снова кивнул.
— И если он способен к телепатии, то, вполне вероятно, способен и к телекинезу: пси-свойства кажется достаются все разом. — Он встал. — Конечно, еще рано составлять окончательное мнение, отец. Мне понадобится понаблюдать за мальчиком попристальней, и в этой лаборатории, и за ее пределами, но я не могу предположить, что обнаружу в нем нечто сверхъестественное.
Отец Лабарр осмелился, наконец, улыбнуться.
— Его родители испытают огромное удовольствие, услышав это.
— Сейчас, наверно, — улыбнулся и отец Ал. — Но в скором времени они начнут понимать, какие их ждут трудности с воспитанием мальчика, владеющего телекинезом и телепатией и еще не научившегося контролировать собственные силы. Все же, им окажут помощь, возможно даже большую, чем им хочется. Телекинетики редки, а телепаты и того реже; во всей Земной Сфере найдется лишь несколько дюжин. И у всех, кроме двух из них, этот талант крайне рудиментарен. Межзвездное правительство понимает, что такие способности могут принести огромную выгоду и поэтому проявляет интерес ко всем, обладающим ими.
— Опять правительство, — с досадой воскликнул отец Лабарр. — Неужели оно никогда не перестанет вмешиваться в дела церкви?
— Берегитесь, отец — правительство может счесть, что вы нарушаете принцип отделения церкви от государства.
— Но что было естественней, чем привести его к священнику? — развел руками отец Лабарр. — Деревня эта маленькая. Земное правительство там представляет только магистрат, а ДДТ — вообще никто. Когда в присутствии мальчика предметы в доме начали летать, родители находились на грани паники. Что им оставалось делать?
— Естественно и мудро, — согласился отец Ал.
— Притом, что они знали, что тут мог быть замешан демон или, по крайней мере, полтергейст.
— Поэтому мы и позвонили своему архиепископу, а он, в свою очередь, в Ватикан?
— Именно так. И я нахожусь здесь. Но, как я сказал, у меня нет сомнений в том, что не найду; даже малейшего налета сверхъестественного. С этого момента, отец, дело перестает попадать под нашу юрисдикцию и переходит под юрисдикцию правительства...
— А кесарев ли этот мальчик? — возразил отец Лабарр.
Тихий, приглушенный звонок избавил отца Ала от необходимости отвечать. Он повернулся к экрану связи и нажал кнопку «принять». Экран мигнул, проясняясь, и отец Ал увидел через него палату Курии, в сотнях миль отсюда, в Риме. Затем эту сцену загородило мрачноватое лицо под пурпурной скуфьей.
— Сеньор Алеппи! — улыбнулся отец Ал. — Чему я обязан таким удовольствием?
— Понятия не имею, — ответил монсиньор. — Но удовольствие это должно быть и впрямь немалым. С вами, отец Ювэлл, желает поговорить Его Святейшество — лично.
Папа Иоанн XXIV прочел ему несколько строк следующего содержания:
11 Сентября 3059 г. (по Стандартному Земному Времени), человек по имена Род Гэллоуглас начнет узнавать, что является самым могущественным кудесником родившимся со времен рождества Христова. Он проживает на планете известной ее обитателям под названием «Грамарий»...