Темнота упала сразу. Со снежных вершин дул свежий ветерок От лица класса Толик Харьковский сообщил гостям, что они собрались для торжественного события, секрет которого он им раскроет, только услышав согласие выполнить ритуал посвящения. Заинтересованные Апостолы дружно закивали головами. Имитируя бритье, Коля Солошенко поводил опасной бритвой над чисто выбритыми щеками учителей. Петр Ильич и Павел Гаврилович давились смехом, вспоминая, как растерялись, поняв, что для омовения нужно обнажаться совершенно.
— Что и… — спросил директор, дернув за резинку трусов.
— Да, и… — услышал в ответ.
Деваться некуда, назвался груздем, полезай в кузов. Разоблачились полностью. Ради справедливости члены Ареопага тоже обнажились, сопровождая раздевание ритуальными шутками, хорошо знакомыми зрителям, которые дружно хохотали при особенно замысловатых вывертах. Из- за отсутствия условий для купания учителей окропили подогретой водой и завернули в простыню, продолжая сыпать заученными шутками-прибаутками. Зрители их поддерживали, повторяя хлесткие выражения. Тут же оделись и сели поближе к костру. Хохот не прекращался. Апостолы тоже смеялись от души. Наступило время для совершения подвигов. И тут учителям было оказано большое снисхождение. Дескать, Первый подвиг им сразу засчитывается, так как они его совершали, совершают и будут совершать, поднимая школьников к вершинам знаний. Третий подвиг им тоже зачтен, так как оба женаты и целуются даже при собственных детях. А вот ко второму и четвертому подвигам им придется приступать прямо сейчас. Все сидели на кошмах вокруг скатерти. От мангала, где колдовал Фатых с помощниками, неслись невыносимо аппетитные запахи, от которых щемило под ложечкой. Тарелку и кружку принес из дома каждый для себя, оделили посудой и учителей. Наконец-то на тарелку лег самодельный шампур с шашлыком, а кружки наполнились кумысом, тоже дразнившим очень своеобразным мягким запахом приятной кислинки. Под шашлык начали обсуждение Второго подвига, предназначенного учителям. По ритуалу положено, чтобы сам соискатель с наибольшей полнотой раскрыл собственные недостатки, но в данном исключительном случае ученики опять помогли, начав вспоминать вызовы, выволочки и внушения, которым они подвергались в течение последних пяти лет. Артисты, они изображали в лицах, как эти вызовы, выволочки и внушения происходили на самом деле, точно передавая голоса и позы тех, кто внушал, и тех, кому внушения предназначались. Вспомнили, как однажды Петр Ильич в конце школьной линейки велел всем ученикам и учительницам отправляться в здание, оставив только их шестой класс. Когда площадка опустела, приказал: "Расстегивай штаны!" Сорванцы мигом сообразили, что он хочет лично заглянуть в укромное место, где они приспособились прятать папиросы. Карманы в любой момент могут проверить, а туда учительницы не посмеют наведаться. Директор обошел всю шеренгу, папирос не нашел и велел бежать в класс. Победно смеясь, сорванцы кинулись к входу в здание школы. Петр Ильич пошел следом и остолбенел: вся дорога от площадки до двери была усыпана измятыми пачками папирос. Прохиндеи спустили свои запасы в штанины, на бегу они оттуда и вывалились Грозой он влетел в их класс, в сердцах грохнул кулаком по доске, ничего не сказал и тут же вылетел. Дескать, я вам еще покажу, где раки зимуют.
Сидя на кошме, участники этого события хохотали до щенячьего визга. Тут всплыли такие подробности, что Апостолы поразились почти стопроцентной осведомленности своих палачей. Парни признались, что целый день трудились всем классом, дабы набрать побольше грехов у святых Апостолов, чтобы повергнуть их в страх и трепет. К счастью, задумка не удалась. Наставники показали себя настоящими мужиками, не полезли из-за пустяков в амбицию. Но если говорить серьезно, то у Апостолов есть грех, который не задобрить, не замолить. Это мальчишки, сбежавшие из дома и живущие на террикониках. Терриконик — это искусственная гора, напоминающая вытянутый на сотни метров скирд высотой в двухэтажный дом и весом в сотни тысяч тонн вынутой из шахт породы. Летом он накаляется под солнцем, весной и осенью поливается дождем, а зимой пропитывается водой от тающего снега. Многопудовые глыбы растрескиваются, разваливаются на куски и рассыпаются в черный песок с блестящими кусочками угля, который постепенно самовозгорается, создавая внутри терриконика мощную кочегарку. Осенью он пышет невыносимым жаром, а зимой вокруг него создается кусочек Африки: снег моментально тает, меж глыбами пробивается травка, а опаленные летом кусты шиповника, растущие у его подножия, выбрасывают листочки и зеленеют посреди зеленой полянки. Как огромная хорошо натопленная печка, гора прогретой породы наполняет теплом окружающую местность на десятки метров вокруг себя. Здесь находят спасение сбежавшие из дома пацаны четвертых-шестых классов. Отыскав не жаркое, но достаточно теплое местечко, беглец роет в черном песке ямку, создавая себе временное жилье, и располагается в нем с удобствами, если удается прихватить из дома старый ватник или хотя бы дерюжку. Бегут сюда смело даже без пальто, в одной рубашонке. В ямке тепло, как в гнезде. Бедолага ложится прямо в черную пыль, сворачивается калачиком, и черт ему не брат, а через несколько часов сам становится похожим на выходца из преисподней: угольно-черный от макушки до пяток, только глаза и зубы блестят.