Отцовство нужно узаконить, твердили ему со всех сторон. Крошка не должна безвинно страдать всю жизнь, имея в свидетельстве о рождении прочерк в графе " Отец". В Советском Союзе дети были единственным привилегированным сословием, и с первых дней своей жизни попадали под защиту государства, мудро стремившегося обеспечить будущее народа. Государство работало на Веру, в ее стремлении взнуздать Ивана. Если бы Иван был раньше женат и имел законных детей, то государство вступило бы в защиту их, а Вера попала бы в разряд матерей — одиночек, дети которых не имели права претендовать на отца. Безотцовщина. В первые годы после войны стихийный самосев безотцовщины вызвал демографический взрыв. Не хватало на всех законных отцов, а дети были очень нужны. Аборты попали под строгий запрет, а тем, кто делал их подпольно, грозило тюремное заключение. Большинство одиноких женщин заводило ребенка ради ребенка, ради того, чтобы было о ком заботиться и кого любить. Вера завела ребенка, чтобы любым путем сделаться мужнею женой и не остаться вековухой. Иван и ребенок ей потребовались только ради этого. О них она не страдала, страдала только о себе. Иван это чувствовал и сопротивлялся долго, но под общим напором он все-таки сдался, зарегистрировался с Верой, а девочке дал отчество и свою фамилию. Никакой свадьбы, никаких поздравлений в коллективе, формальный акт и ничего больше. В те годы декретный отпуск продолжался всего два месяца: месяц до родов и месяц — после. Не знаю почему, но без Веры легче дышалось всем, не только Тамаре и Ивану. Работали в прежнем темпе, только веселее и свободнее, что ли.
В это раскованное время к нам нагрянула облоновская проверка.
Неделю после Восьмого марта они трепали наши души. Руководил проверкой Василий Федорович, инспектор облоно, филолог по образованию. В районо меня предупредили за день до их приезда, в субботу. В воскресенье мы вместе с армянками отдраили школу до возможного блеска, вычистили все углы и закоулки. Учебная работа у нас всегда была в относительном порядке.
Проверяльщики появлялись только в первую смену, во вторую у них были свои уроки в средней школе районного села. В понедельник начали, в пятницу — педсовет по итогам проверки. Справку написали короткую, никого особенно не ругали, похвалили Тамару Максимовну за курдский класс и Юрия Николаевича за уроки немецкого языка.
Курдов у нас поселили перед самой войной. По — русски они не говорили, а их детям предстояло учиться в русской школе. Учитель курд собирал детишек первого, второго и третьего классов в одной классной комнате и занимался с ними в первую смену. Переведенных в четвертый класс отвозили на колхозной подводе в большую семилетнюю школу, где четвероклассников курдов набиралось на отдельный класс. В прошлом году туда перевелся и наш Султан Ахмедович, прельщенный возможностью не мучиться с карликовыми классами, а иметь под началом только первый класс с пятнадцатью учащимися. Районо не смогло найти ему замену, и мне было сказано, чтобы мы постарались обойтись собственными силами. Я сразу поговорила с Тамарой Максимовной. С большим трудом удалось ее убедить, что никто, кроме нее, с этим классом не справится. Она согласилась, с условием, что родной четвертый класс останется за нею. Зарплата больше, чем у меня, директора. К восьми приходили шесть первоклашек и первый урок занимались одни. Ко второму уроку собирались шесть второклассников, и Тамара Максимовна занималась с двумя классами. К третьему уроку являлись пять третьеклассников, и два урока (третий и четвертый) она организовывала работу сразу трех классов. После четвертого домой уходил первый класс, пятый урок сидели вместе второй и третий классы, а на шестой оставался только третий класс. Дети учились по четыре урока, начиная занятия в разное время. Мы освободили Тамару Максимовну от обязательных посещений уроков своих товарищей, от всяких собраний, кроме педсовета, от дежурств по школе и уборки класса. Я старалась, чтобы она имела возможность хоть полчаса прилечь и отдохнуть между сменами. Ходить домой за четыре километра каждый день не было времени. Она подселилась к Софье, и только в субботу вечером приезжал за нею отец, имевший казенную лошадь с упряжкой. На следующий вечер он привозил ее и в бричке с запасом продуктов на будущую неделю. Соня топила печку, на двоих готовила обеды, завтраки и ужины, поддерживала в комнате чистоту и порядок. Такой невольный кооператив был выгоден обеим. Тамаре выкраивались дополнительные минуты для отдыха и сна, а Софья получила вкусный стол из свежих деревенских продуктов, только готовь, не ленись. Но все равно, нужно было обладать титаническими силами, чтобы, как Тамара, изо дня в день целый год тянуть такую изнурительную нагрузку и ни разу не сорваться, не взбунтоваться, не пропустить ни одного занятия. Не меняя расписания уроков на неделю, Тамара могла переставлять порядок их проведения в курдском классе в соответствии с тем материалом, который запланирован в каждом классе на данный день Ей очень помогали четвероклассники, взявшие шефство над курдскими школьниками. Со звонком они садились рядом с подшефными и помогали им выполнять задания, которые давала Тамара Максимовна перед тем, как перейти с объяснениями к другому классу. Положительный результат обнаружился уже во второй четверти. Вначале курдские детишки ходили в школу по принуждению и при удобном случае сбегали не только с уроков, по и из поселка, скрываясь с пастухами на пастбище. Язык учительницы понимали плохо, с самостоятельными работами не справлялись, продвижения почти никакого, поэтом у нет стимула, нет интереса. И бегут с уроков.