Остановились на расстоянии семи пейсов, глядя друг другу в глаза. Огненный плащ Аксиса трепался на ветру, сияла золотая его туника. На Борнхелде бронзовая кольчуга, на голове королевский золотой венец. Каким был бы сейчас этот мир, подумал Велиар, если бы не родились на свет ни тот ни другой? То, чем они стали, произошло в результате многолетнего соперничества. Испытывал бы Борнхелд враждебность к отверженным, если бы Аксис не вел их за собой? Хотел бы Аксис покорить Ахар и начать гражданскую войну, если бы Борнхелд не был королем? Так бы он отчаянно добивался Фарадей, если бы та не была женой его брата?
— Что ж, брат, — сказал Аксис, — похоже, время переговоров закончилось.
— Помолился ли ты своим темным злобным богам, Аксис? — с издевкой спросил Борнхелд. — Скоро ты с ними повстречаешься.
Аксис постарался улыбнуться.
— Брат, я попросил о встрече с тобой, чтобы последний раз предложить тебе встать под мое начало и вместе разбить захватчика.
Лицо Борнхелда потемнело от гнева.
— Это ты захватчик, Аксис, — злобно сказал он, — и я намерен изгнать тебя.
— Что ж, значит, война, брат? Ты хочешь, чтобы я довершил твое унижение? — Аксис еще шире улыбнулся. — Борнхелд, ты ведь и сам понимаешь, что я сейчас контролирую большую часть Ахара.
— Я вижу за тобой штандарты предателей — Исгриффа и Гревилла. Чем ты заплатил им, что они презрели долг перед своим королем и Артором? — прошипел Борнхелд.
С каждым предательством Борнхелд приходил в отчаяние, и самым большим ударом явилась для него измена Исгриффа и Гревилла. Отчего Артор допустил это? Артор! Слышишь ли ты меня? Может, и ты меня покинул?
В последние недели ночные кошмары так измучили Борнхелда, что он уже боялся класть голову на подушку. Черноволосая злобная ведьма поджидала его за столом (она там будто что-то считала), ночь за ночью манила его к себе длинными белыми пальцами.
Иногда протягивала ему заколдованный кубок, до краев наполненный водой.
Накануне Джейм и его советники старались укрепить решимость Борнхелда, внушали ему веру в самого себя, и ему интересно было бы узнать, мучает ли их, как и его, по ночам совесть. «Да и стараются-то они так отчаянно придать мне смелости и уверенности, — усмехался он, — только потому, что я единственный, кто стоит между ними и их катастрофой. Так и моя армия — барьер между Аксисом и башней Сенешаля».
Перед лицом опасности Джейм удерживался от злобных выпадов в адрес Борнхелда.
— Исгрифф и Гревилл присоединились ко мне по своей воле, — сказал Аксис и обратил внимание на темные круги под глазами Борнхелда. — Как и вся моя армия. Все, кто стоит сейчас за моей спиной, любят меня, Борнхелд. Можешь ли ты сказать о себе то же? Я не плачу людям за то, чтобы они за меня сражались.
Борнхелд немного расслабился. Аксис, похоже, не знает.
— Я заключил союз с императором Королиза. Оттуда с минуты на минуту придет подкрепление. Если надумал атаковать меня, Аксис, советую не откладывать. Каждый день промедления лишь укрепляет мои силы.
Аксис ничем не выдал своего удивления, если только чуть крепче натянул поводья. Союз с Королизом? Этого Аксис давно опасался. Королизская империя богата и золотом, и людскими ресурсами. Если Аксис быстро и решительно не разобьет Борнхелда, то его могут запереть в южном Ахаре и заставят вести долгую войну на истощение. И тогда не только придет конец договору с Привратницей, но и Горгрил подоспеет со своими модернизированными скрелингами. Каждый день промедления в южном Ахаре приближает Аксиса к катастрофе на севере. Аксис увидел за спиной Борнхелда Йорга и Готье, но, если они в Карлоне, кто же отвечает сейчас за оборону в Жервуа?
И что Борнхелд предложил императору за военный союз?
Борнхелд прочел его мысли.
— Нор, брат. Я предложил ему Нор.
— Что ж, надеюсь, император не слишком сильно его хочет, потому что Нора ему не видать, — Аксис уже не улыбался.
— Сомневаюсь в том, что нам есть еще что сказать друг другу, Аксис, — промолвил Борнхелд и развернул лошадь.
— Подожди! — резко крикнул ему вдогонку Аксис. — Со мной человек, который хочет поговорить с тобой.
Красивая женщина с серебристыми волосами осадила возле него свою лошадь. Борнхелд озадаченно сдвинул брови.
— Ривка, — улыбнулся ей Аксис, и Борнхелд едва не свалился с седла. — Наша мать хочет поговорить с тобой, Борнхелд. Она хочет увидеть тебя перед твоей смертью.
— Мать? — прошептал Борнхелд. Приблизившись, он в этом уже не сомневался. У нее были глаза Приама, да и вся она — чуть постаревший портрет, что стоял у него в кабинете. Память о ней была для него так же священна, как и его поклонение Артору. А вот теперь она была совсем близко, и пальцы ее ласково прикоснулись к его щеке. Лицо, однако, ничего не выражало, глаза холодно смотрели на него.