— Азур! — слышался дикий крик сквозь охвативший всю ее голову огонь. — Живи! Живи! Твой отец. Ах! Азур… Твой отец…
То, что пыталась она сказать, поглотил огнь. Хаген обжегся и выпустил женщину. Несколько мгновений руки женщины безуспешно пытались сбить лизавшее ворот полотняной ее рубашки пламя, но безжалостный огонь спускался все ниже, охватил грудь, побежал по юбке, и вот уже все ее тело превратилось в костер.
Сколько прошло времени? Минуты… часы? Азур и Аксис смотрели на корчившееся возле печи почерневшее, обугленное тело. Слышались странные звуки: то ли легкие несчастной старались вдохнуть воздух, то ли с треском ломались ее кости…
Запах сводил с ума.
Когда обугленный труп совершенно затих, Хаген повернулся к девочке.
— Ну, а теперь ты, — тихо сказал он. — Теперь ты.
И, взяв со стола нож с костяной ручкой, склонился над ребенком.
Сорвал с нее платье и схватил за волосы. Другой рукой сжимал нож.
Девочка почувствовала в своей спине нож, и Аксис испытал те же ощущения.
Ребенок рвался из рук Хагена, стонал, просил прощения, то же самое делал и Аксис.
Хаген вонзил нож глубже и повернул его в теле. Аксис в полной мере испытал все то, что чувствовала Азур.
Хаген медленно и тщательно выковыривал из спины ребенка зародыши крыльев, и Аксису казалось, что все это происходит с ним.
Острие ножа царапало по кости, и Аксис стонал, крутился и молил о пощаде.
Азур кричала вместе с ним.
Хаген тщательно обследовал спину ребенка, чтобы и намека не осталось на будущие крылья. Делал он это, проводя ножом по всему позвоночнику, Аксис просил, умолял, плакал, сопротивлялся.
Вместе с ним плакала и сопротивлялась Азур.
Аксис пришел в отчаяние.
Впала в отчаяние и Азур.
Вместе с Азур Аксис прожил каждое мгновение последующих шести недель. Крылья в этот период упрямо старались вырасти, и каждое утро Хаген сдирал со спины девочки запачканные кровью бинты. Ругаясь, брался за нож, глубоко вонзал его в тело и, ругаясь, все скреб, скреб…
— Я понимаю! — закричал Аксис. Находился он в каком-то неведомом темном месте. В темном месте мозга Азур, куда Аксис ушел по собственному желанию. — Понимаю, — он знал, что сказать это необходимо, иначе его ждет неминуемая гибель.
— Понимаешь? — тихо откликнулся ее голос. — Понимаешь?
Хаген забинтовал худенького слабого ребенка и положил на кровать, а сам спалил в печи обугленный труп, совсем недавно бывший матерью Азур. На следующее утро снова взялся за нож и с руганью выкорчевывал упрямо растущие крылья, после чего отправился в Молитвенный дом воздать хвалу великому богу Артору, доброму богу Артору, сопровождавшему добропорядочных граждан Смиртона на пути в преисподнюю. Вернувшись домой, поднимал голову Азур-Аксиса и силой заливал холодную воду в ее-его горло.
— Почему ты не убил меня?
Хаген улыбнулся.
— Потому что мне нравится смотреть на твои страдания, — сказал он. — Ну как, проверить, что там у тебя под бинтами?
— Понимаю, — прошептал Аксис и не услышал в этот раз ничего, кроме всхлипываний девочки. Единственным способом выжить и не сойти с ума было полное забвение, потому-то с помощью прирожденной магии она и установила в мозгу перегородку, заперла этот участок на ключ и стала в глазах людей «нормальной».
Он находился в очень темном месте и не знал, как из него выбраться. Странная энергия Азур, до поры потаенная, очень долго скрываемая, затянула его туда, и даже чародейские его способности не приходили к нему на помощь.
— Азур, — прошептал он в темноте. — Азур?
Ответа не было.
— Азур? — снова тихо позвал он ее и пополз куда-то в темноте. — Азур?
Нет ответа.
Он прислушался. Если бы он был на месте Азур, ответил бы он?
Нет. Темнота — ее защитник.
Что же ей сказать? Что мог он сказать?
— Прости меня, — прошептал он. — Прости.
Молчание.
— Ради памяти твоей матери, прости меня.
Молчание.
— Прости меня за твою боль и страх, прости.
Нет ответа.
— Прости меня за страшное твое детство, прости.
Молчание!
— Прости меня за жестокость мира, прости.
Нет ответа.
— Прости за то, что не доверял тебе, прости.
Молчание, но Аксис знал, что она рядом.
— Помоги мне, Азур, я не знаю, где выход, я напуган, мне одиноко без тебя. Помоги мне.
— Прости меня, — услышал он шепот, и Аксис расплакался: она тоже просила прощения. — Прости меня, мама, я не могу вспомнить твоего имени.