Борнхелд уселся напротив Гилберта, а Готье с Тимозелом остались стоять, готовые в случае чего броситься на помощь Борнхелду. И тот и другой выглядели одинаково опасно. Гилберт не мог понять, что же превратило мальчишку Тимозела в этого страшного человека, который, что совершенно очевидно, порвал с Аксисом и перенес верноподданнические чувства на Борнхелда.
— Милорд, — начал Гилберт, — Брат-Наставник Джейм прочел твои сообщения. Со вниманием отнесся к новостям, поступившим к нему с севера Ахара. Все это вызвало у него тревогу.
— Я сделал все, что в моих силах, — сказал Борнхелд, — но…
— Но тебя предали, милорд, мы это понимаем. Предали тебя Аксис и Магариз, они предали и Сенешаль, сойдясь с проклятыми отверженными.
— Да! — воскликнул Борнхелд. — Меня предали! Я никому не доверяю! Никому! Кроме… — заторопился он, — Готье и Тимозела. А больше — никому.
Готье и Тимозел слегка поклонились.
— И ты прав в том, что боишься предательства, милорд, — продолжил Гилберт. Все шло лучше, чем он предполагал. — У меня для тебя неприятные новости.
— Милостивый Артор! — Борнхелд вскочил так стремительно, что стул, на котором он сидел, с грохотом свалился на пол. — Кто еще?
Гилберт придал своему лицу горестное выражение.
— Мне так тяжело это сказать, милорд…
— Да говори же! — взревел Борнхелд и, перегнувшись через стол, схватил Гилберта за рясу.
— Приам, — заикаясь, выговорил Гилберт, напуганный сумасшедшим взглядом Борнхелда. — Приам.
Борнхелд отпустил монаха.
— Приам? Приам меня предал? Каким образом?
— Приам сейчас один и сильно напуган, — прошептал Гилберт. — Он не обладает ни твоей решительностью, ни мужеством. Он прислушивается к пророчеству Разрушителя.
Борнхелд выругался, и Гилберт поспешно продолжил:
— Он не знает, жив ли еще Аксис — и не следует ли ему заключить союз с отверженными.
— Что это он? — спросил Борнхелд. — Как мог он замыслить подобную вещь? Сам Артор пришел бы от такого в ужас.
— Да, — поддакнул Гилберт. — Так и Джейм на это смотрит.
— Сколько людей знают о мыслях Приама? — спросил Борнхелд.
— Джейм, Морисон, мы четверо, что находимся в этой комнате, да двое других, мои агенты во дворце Карлона.
— Об этом надо молчать, — сказал Борнхелд.
— Джейм, без сомнения, согласится с тобой, милорд. Его все это чрезвычайно тревожит. Если Приам вступит в союз с Аксисом и с его безбожными ордами, отверженные войдут в Ахар, и нам крышка.
Помолчал и осторожно продолжил:
— Милорд, Джейм мне поручил заверить тебя, что ты имеешь полную его, а стало быть, и Сенешаля, поддержку в том курсе, который изберешь.
Борнхелд отвернулся к огню, чтобы никто не видел его лица.
— А что означает «полная поддержка Джейма», Гилберт? Разве Аксис не уничтожил вашу военную базу? Где сейчас ваши хваленые топороносцы?
— Мы управляем сердцами и душами ахаров, милорд. Мы — посредники между их душами и загробным миром. Если не станут слушать наши проповеди, гореть им в геенне огненной. Но, милорд, они нас послушают. Стоит лишь сказать: «Борнхелд — ваш человек» — и они пойдут за тобой с радостью.
Гилберт сделал глубокий вдох, иголос его зазвучал многозначительно:
— Если ты выступишь против Аксиса и отверженных, Джейм, а вместе с ним и весь Сенешаль поддержат тебя, какой бы курс ты ни решился принять.
Глаза Борнхелда странно сверкнули.
— А что советует мне делать Брат-Наставник?
— Брат-Наставник Джейм советует тебе вернуться в Карлон, милорд, если ситуация в Жервуа останется стабильной. В Карлоне ты либо укрепишь дух Приама, либо…
— Либо?
— Либо изберешь другой курс.
— А какой курс советуешь избрать мне ты, брат Гилберт?
— Я напомнил бы тебе, что ты находишься в одном шаге от трона, милорд, герцог Борнхелд. У Приама детей нет, а ты наследник.
Гилберт говорил очень тихо, не отрывая взора от Борнхелда.
— Поэтому посоветовал бы тебе сделать еще один шаг. Мы нуждаемся, Ахар нуждается в смелом и решительном короле, которыйповедет всех нас к победе над отверженными.
В мертвой тишине Борнхелд смотрел на брата Гилберта.
На рассвете Борнхелд встретился со старшими командирами: Роландом, герцогом Олдени и Йоргом, графом Эйвонсдейл. На встрече присутствовал и Хо'Деми, под началом которого находилось одиннадцать тысяч человек. Готье и Тимозел являлись неизменными участниками таких собраний.
Обсуждали устройство каналов: их усердно копали люди Борнхелда. Герцог знал, что сражение на условиях скрелингов неизменно закончится для него поражением, поэтому решил выдвинуть свои условия.