Мадж взялся развлекать Пивверу Тренку-Ханскую, которую, похоже, забавляли его старомодная учтивость и предупредительность, хотя всерьез она их не воспринимала. Джон-Том разрывался надвое: одной половине безумно хотелось, чтобы Ансибетта воспринимала его всерьез, вторая придерживала первую. В результате произошел внутренний конфликт, неразрешимый даже с помощью спиртного.
Ничуть не полегчало Джон-Тому, когда она, запыхавшись после танцев с несколькими энергичными партнерами, села перед ним на стул и наклонилась вперед.
— Как замечательно! Вы не скучаете, господин чаропевец?
— О нет. — Джон-Том невесело улыбнулся. — Ни в коей мере.
— Оказывается, простолюдины бывают такими забавными!
Она подперла ладонью безупречной формы подбородок и подмигнула. В такие ситуации он попадал нечасто и понятия не имел о том, как надо себя вести. Вежливо поинтересоваться, не страдает ли принцесса тиком? Логика подсказывала, что это было бы ошибкой.
— Расскажите мне еще о ваших чудесных приключениях, — проворковала она, не дав Джон-Тому вдосталь поломать голову над ее загадочным поведением.
Спрятаться его пальцам было негде, поэтому они затеяли бессмысленную возню со стаканом.
— Да не считаю я, что все они были такими уж чудесными.
Он заставил себя отвести взгляд и заметил, как Умаджи крутит над своей головой ошалевшего орангутана в морской форме.
Ансибетта кивнула на столик, за которым увлеченно беседовали Пиввера и Мадж.
— Не понимаю я вашей скромности. Вот ваш товарищ, напротив, охотно рассказывает о своих путешествиях.
— Куда уж охотнее…
— И вам не стоит его упрекать. У нас есть придворные волшебники, но это в основном способные фокусники. А настоящего чаропевца я еще ни разу не встречала. Вы родились для этой профессии?
— Да… Нет… Вообще-то не знаю. Я не очень много раздумывал над этим. Сам был удивлен, когда у меня открылись способности. — Он сосредоточенно вертел полупустой стакан. — Моя история — из тех, которые принято считать необычными.
— Вот видите! — Она откинулась на спинку стула и ободряюще улыбнулась. — Я знаю, вам есть о чем рассказать!
— В мои рассказы очень нелегко поверить. Иногда я и сам верю не до конца.
Выдав эту туманную фразу, он поведал Ансибетте, как очутился в ее мире и нашел в нем свое место, вполне, надо заметить, достойное.
Ансибетта Боробосская вся обратилась в слух, ловила каждое его слово. Он уже дошел до середины своей биографии, как вдруг заметил, что ансамбль в таверне играет только две мелодии, повторяя их вновь и вновь. Гиббон, ласка, сервал и валлаби показались ему музыкантами опытными — что ж их заклинило-то? Такому заведению для процветания необходимо разнообразить репертуар, не то исполнителей закидают в лучшем случае насмешками, а в худшем — всем, что под руку подвернется.
— Вы заметили, что здешний ансамбль знает только две песни?
— А вы находите это странным?
— Странно, что в зале никто не жалуется. Какая-то нелепость! Играют ведь неплохо — я наблюдал.
— Лучше хорошо играть две песни, чем плохо — сто, — возразила Ансибетта. Похоже, ее веселила столь неуклюжая попытка собеседника сменить тему.
— Но не в таком же месте. — Он отодвинулся от стола — решил подняться. До его руки дотронулись нежные пальцы.
— Не уходите. Я только-только начала вас узнавать.
Он, глядя на сцену, блекло ответил:
— Вы пока выпейте чего-нибудь. Я через минуту вернусь.
Провожаемый ее взглядом, он отправился на поиски друга.
А поскольку не оглядывался, то и не заметил, с какой быстротой Ансибетта опустошила бокал.
Выдр и принцесса Пиввера сидели нос к носу.
— Мадж!
Выдр взглядом посулил ему расчленение без анестезии и отсрочки приговора и тихо прорычал:
— Ну че, кореш? Че тебе щас-то от меня надо?
Джон-Том указал на музыкантов:
— Ты заметил здешний ансамбль?
— Не, чувак, не заметил и с радостью в этом признаюсь. У меня щас на уме другие штучки ритмического свойства.
И, повернувшись к принцессе, Мадж был награжден загадочной улыбкой — не то чтобы ободряющей, но и не совсем безразличной.