Чаропевец был благодарен старшему, когда тот решительно протянул руку. Ладонь оказалась твердая, пожатие — крепким.
— Ребята, вы откуда? — спросил чаропевец. — Кажется, мне знаком ваш акцент.
Оборванцы переглянулись. Тот, что сидел, выпрямил спину, медленно покачал головой с несусветными лохмами.
— Какой еще акцент, дядя? Мы все из Джерси.
— Из Северного Джерси, — добавил стоявший рядом исхудалый блондин.
— Кроме Хинкеля. — Патлатый сцепил на затылке пальцы и снова привалился к кусту. — Он из города. С восточной стороны.
— С восточной стороны? — нахмурился Джон-Том.
— Нью-Йорк, дядя, Нью-Йорк. Слышь, друг, ты что, чисто конкретно с луны свалился? — Вожак понимающе кивнул приятелям. — Он, по жизни, нездешний.
— Сразу видно, — кивнул патлатый.
«А ведь если подумать, откуда я? — спросил себя Джон-Том. — Сколько воды утекло с тех пор, как я тут очутился? Сейчас мой дом здесь. Колоколесье, Вертихвостка, Линчбени, Глиттергейст. К сей сказочной топонимике следует добавить угрюмый остров, юдоль опустошения и обносившихся гостей из Джерси».
— Вообще-то я из Лос-Анджелеса.
— Вот это конкретно! — явно обрадовался вожак. — Ну, и как зовется твой банд? С кем лабал, по жизни?
— Ни с кем. Возможности не было.
— Чайник, — определил тощий.
С горы низвергся душераздирающий гром, по склону покатилась каменная мелочь. Мадж отпрянул в сторону, беспокойно оглядывая ненадежные высоты.
— Ну вот, опять, — пробормотал сидящий.
Вожак смущенно посмотрел на вновь прибывших.
— Вот что, ребята, мы конкретно сожалеем насчет не слишком радушного приема, но и вы поймите: последнее время дела у нас не клеятся. Я — Волк. — Он обернулся к товарищам. — Это Шплиц, а карлик под деревом — Ядерный.
— Че, запредельные имена? — проворчал Мадж.
— Чтоб ты знал, мохнатый приятель, — они нам не от рождения даны. — Ядерный провел ладонью по своему черному «ирокезу». — Это ж надо — язвительный выдр! Оба-на, приехали!
Мадж не был застигнут врасплох, когда из глубин его сознания влажным, губчатым комом всплыла догадка.
— Джон-Том, это ж пена из твоего мира!
— Э, ты кого пеной называешь? — Шплиц нахмурился и повернулся к Волку: — И почему — пена?
Тот пропустил вопрос мимо ушей.
— Мое настоящее имя — Джимми Газерс. Феликс Циммерман у нас на басе, а это Кенни Хилл — тарабань-в-барабан.
— Понятно.
Джон-Том ухмыльнулся. Куда бы ни занесла тебя судьба, ударников всегда узнаешь издалека. Они в любом социуме образуют прослойку с уникальными характеристиками. Чаропевец не удивился бы, услышав, что у них даже ДНК слегка отличается от обычных.
Если у шимпанзе ДНК на девяносто девять процентов — человеческое, то у барабанщика…
— «Панкреатический отстой», — гордо произнес Газерс.
Джон-Том недоуменно замигал.
— В смысле?
— Так наша группа называется. Конкретно, да?
Мадж одобрительно закивал:
— В самую точку.
И он спрятал меч в ножны.
— И как же вас угораздило здесь очутиться?
Сколь ни приятно было встретить соотечественников, Джон-Том решил соблюдать дистанцию. Пока он знал о них не больше того, что услышал, и не видел возможности отделить правду от вымысла. Осторожность — не помеха даже в обществе братьев по разуму, то бишь музыкантов.
— У нас, дядя, типа трехнедельный отпуск, — проворчал Хилл. — А что, разве не видно? — Он показал изнанку рубашки. — Гляди! Дранина от Пьера Кардена.
Газерс был еще скупее на объяснения.
— Конкретно, нас сюда занесло против нашего желания. А у тебя, по жизни, какая биография?
— Ну, мой друг уже сообщил, что я — чаропевец. Это такой волшебник, он применяет музыку в своей работе. А тут кругом уйма народу осталась без музыки. Даже у китов пропали песни. Как я понимаю, следующими будут птицы. — Джон-Том пожал плечами. — Я пытаюсь помочь. Есть основания считать, что причина неприятностей таится где-то здесь, на этом острове. — Он оглянулся, указал на темно-зеленый мертвый лес. — Между прочим, нас сюда привела бездомная мелодия.
Упомянутое облачко выплыло из укрытия. Члены ансамбля удостоили ее хладнокровными взглядами.
— На фа-диез смахивает, — сразу выдал заключение Циммерман.
— Не-а. — Хилл закрыл глаза. — Бемоль.
Газерс ухмыльнулся.
— Мои ребята — не из болтунов, но дело конкретно знают. — Улыбка исчезла. Лидер поднял руку, оставив между большим и указательным пальцами тонюсенький зазор. — Мы, дядя, по жизни были вот на столько от подписания контракта. Мелкая марка, захолустная студия, но все-таки — свой конкретный лазерник.