— Чудненько! Тада позволь пасть мне. Да я лучший падатель из всех, кого ты видал. Да и потом, не одному тебе решать. Это не твое царство, а ты не клепаный император.
— Знаю.
— У остальных стока же прав на эту добычу, скока у тебя. Мы чертовски намаялись, чтоб это заслужить, верняк!
— Мадж, вопрос не в том, сколько у кого прав. Важнее, что правильно, а что — нет. Обитатели этого мира не привыкли к таким мощным наркотикам.
— Кусачая роса есть кусачая роса, в каком мире ее ни возьми, — фыркнул выдр.
— Мадж, это опасное зелье. Я не хочу быть причастным к его распространению ни в малейшей степени.
— Нет проблем, кореш! Я сам о нем позабочусь.
— Мадж, Джон-Том прав.
— В каком это смысле он прав, милашка?! — Мадж, подскочив на месте, уставился на подругу. — По-моему, он не был прав с той самой поры, как выбрался из материного лона, и с каждым днем становится все неправее.
— Если он говорит, что это опасно, — Виджи указала на чемоданчики, — то я настроена с ним согласиться. В конце концов, это пришло из его мира, а не из нашего.
— Но, милашка, — взмолился Мадж, — разве ты не понимаешь, что это может для нас значить?
— Думаю, что да, понимаю. Мадж, я веду совсем не такую жизнь, как ты. — Она виновато поглядела на Джон-Тома. — Не все выдры такие неисправимые гедонисты, как мой разлюбезный Мадж. Кое-кому из нас ведомы высокие стремления и подобие морали. — Выдра в упор взглянула на своего милого. — Знаешь, что мы сделаем с этой иноземной отравой, сахарный мой?
Мадж отвернулся, скрывая муку.
— Не говори так, милашка, пожалуйста, не говори! Можа, оставим один пакетик?
Она покачала головой.
— Ну, полпакетика!
— Извини, Мадж. Я хочу начать нашу совместную жизнь на более высоком уровне.
— Чудненько. Ну, давай пару разочков нюхнем и…
Виджи схватила в каждую лапу по чемодану и, не в силах поднять их, поволокла по песку. Джон-Том с восторгом поспешил за ней к лагуне. Мадж ковылял рядом, то протестующе размахивая лапами, то заламывая их в мольбе.
— Не делай этого, Виджи! Ежели любишь меня, не делай!
— Я люблю тебя, Мадж, а ты, если хочешь доказать свою любовь, помоги мне.
— И не проси! Мешать не буду, хотя, клянусь всеми подземными силами, роющими тоннели, следовало бы! Но не буду. Тока не проси помочь.
— Вздор, нечего поднимать такой переполох. Вот. — Виджи опустила один чемодан. — Ты можешь сделать это, я знаю. Я знаю, сколько добра в твоей душе.
— Сейчас там сплошная рана.
— Я опорожню этот, а ты тот.
Джон-Том и Перестраховщик с берега следили, как выдры бок о бок побрели по мелкой лагуне. Над водой разнесся жуткий рыдающий вопль.
— Я и не думал, что выдра может так кричать, — заметил Перестраховщик.
— Я тоже.
Над водой взмывали белые облачка чистейшего кокаина, тут же уносимые приливом. Когда последний пакет опустел, чемоданчики бросили на берегу, чтобы те со временем мирно погрузились в белоснежный песок.
Виджи трусцой вернулась на берег. Позади нее слышался какой-то плеск. Джон-Том всматривался в залив.
— Что он там делает?
— Сидит в воде, пытаясь втянуть в нос пол-лагуны, пустая шерстяная башка. — Она презрительно покачала головой. — Но вдыхает только воду. Потом минуты три откашливается и отплевывается, а потом снова за свое. Пошли к костру. Он либо бросит это дело, либо захлебнется; носиться с ним я не намерена. Он уже достаточно взрослый, только слегка недоразвитый.
Они сидели у костра, лакомясь печеными расколками. Наконец приковылял мокрый Мадж, более взъерошенный и подавленный, чем когда-либо прежде, и плюхнулся на свое место. Глубина его отчаяния была столь велика, что он даже отказался уйти с Виджи в кусты для какого-то важного разговора.
Утро вернуло выдру обычную непоседливость — Мадж был чересчур полон жизни, чтобы долго оставаться мрачным.
— Как говорится, пришло махом — уйдет прахом. — Он перекладывал вещи в котомке поудобнее. — Пора вперед, оглядываться смысла нет.
— Быстро же ты оправился, — сказал Джон-Том.
— А что толку сокрушаться? И потом, ежели уж дал слово, так или держись до упора, или поднимай лапки кверху. — Он потерся носом о нос Виджи.
— Весьма любопытно слышать подобные речи от того, кто ни разу в жизни ничего не обещал.
— Всякая штука рано или поздно случается впервые, приятель. Я ведь и никого похожего на Виджи не встречал. Жисть держится на сплошных неожиданностях, а?
— Вот уж действительно! Перестраховщик, как по-твоему, какой путь избрать?
Енот поглядел на юг.
— Ежели тебе нужно туда, человек, то можно идти этой дорогой. Может, в этот раз нам повезет и повстречается дружелюбный народ, который продаст лодку.
И они двинулись в путь: Мадж и Джон-Том несли заплечные мешки, а Виджи налегке брела вдоль берега, нагибаясь время от времени, чтобы полюбоваться очередным вынесенным морем маленьким сокровищем. Перестраховщик шагал впереди, бдительно ловя быстрым взором малейшее движение на опушке пальмового леса.
— Интересно, что там поделывает старина Камалк и как он чувствует себя в твоем мире? — Мадж оглянулся на своего рослого друга. — Как по-твоему, у Корробока нет третьего братца?
— Будем надеяться, что нет. Двух членов этой семейки больше чем достаточно.
— Я вот думал, что есть шанс — учти, тока шанс, — что такой умный и находчивый тип может выпутаться из беды за счет своего языка. Этих двух парнишек, что собирались запродать нас в балаган, назвать сообразительными нельзя ни в каком мире. Ежели Камалк сможет убедить их, что он не просто дрессированная птичка, то сумеет заставить их работать на себя. А ежели они заявятся через переход с несколькими метателями молний вроде того, каким укокошили Сашима, то могут наделать кучу бед.
— Об этом я не подумал, — встревожился Джон-Том. Мысль о разъяренном попугае, сопровождаемом отребьем человеческого мира, расстроит хоть кого. — Остается только надеяться, что никто ему не поверит.
Но, продолжая свой поход, они никак не могли выбросить из головы нарисованную Маджем картину — будто и без этого было мало тревог по пути в Чеджиджи.