– Ну, одно уж тогда наверняка, – выпрямился, отряхивая руки Йорик. Убийство это совершил не какой-нибудь больной. Я имею в виду, энтузиазма у них возможно и хватает, и умения, уверен, тоже, но если толком разобраться, то когда дело доходит до убийства людей, они, на самом то деле, дилетанты, – он кивнул в сторону Шорнуа. – Это сделал один из солдат – и солдат, обученный действиям коммандос.
– Вероятно, – Шорнуа глянула на темные пятна на камне. – Хотя не надо недооценивать вольмаков. С тех пор, как они начали воевать с этими солдатами-осужденными, они стали очень компетентными воинами, очень компетентными, а с тех пор, как командовать стал Шаклар и настало перемирие, они приобрели большое умение в общении с бластерами.
– Не понимаю, – негромко проговорила Гвен, – почему он дарит вольмакам свое оружие, когда сохранение их у его собственных ратников дало бы ему огромное преимущество.
Шорнуа пожала плечами.
– Похоже он думает, что если дело дойдет до войны, то колонистов рано или поздно сотрут в порошок. Нас настолько сильно превосходят в численности, что единственная наша настоящая надежда выжить заключается в мире с вольмаками.
– А единственный способ гарантировать его, – жестко заключил Род, это сплавить две культуры в единое цельное общество.
Шорнуа кивнула.
– А наличие всех бластеров на стороне солдат не очень-то помогает завоевать доверие вольмаков.
– А может и нет, – Йорик огляделся кругом. – У меня такое ощущение, словно мы что-то упускаем из виду. Может быть в прилегающем районе есть следы борьбы или какие-то другие следы, которых нам ночью не найти.
– Верно, – рассудительно поддержал Род. – Пользуясь лишь фонариком, мы ограничиваемся рассматриванием того, что и так уже подозреваем.
Придется нам подождать наступления дня для составления общей картины и нахождения любых улик, о которых мы не подумали.
– С этим есть одно затруднение, – указал Йорик.
– Да, милорд, – добавила Гвен. – Утром мы должны быть в большом зале у губернатора, даже раньше, чем утром, с рассветом.
– Ну и что? – пожал плечами Род. – Мы ведь уже выскользнули из города, не так ли?
– Да, однако нас освободили под честное слово.
– О чем она толкует? – посмотрел на нее Шорнуа.
– Она имеет в виду, что Шаклар отпустил нас только потому, что мы обещали утром вернуться, – уголки рта у Рода плотно сжались.
– Для нас будет бесчестием, если мы не вернемся.
– Ну, верно, но это же не Грамарий. Здесь честь совсем не так важна.
Гвен уставилась на него, шокированная его словами. 'И это еще важнее', – понял с сосущим ощущением под ложечкой Род. Он и сам больше в это не верил.
– Ладно, ладно! Нам придется вернуться в город! Кроме того, ускользнуть из города это одно дело, а ускользнуть с планеты, совсем иное!
– Что такое 'планета', милорд? – нахмурилась Гвен.
Шорнуа лишь уставилась на нее во все глаза, но Род сделал глубокий вдох и сказал:
– Ну, планета – это мир, милая, он, понимаешь ли, не плоский, он круглый как мяч.
– Наверняка нет! – воскликнула она.
Род пожал плечами.
– Ладно, не верь мне, просто положись на мое слово. Вспомни, я ведь прибыл на Грамарий на 'падающей звезде' и должен был видеть планету с большой высоты, очень большой высоты, и она круглая. Уж поверь мне, она круглая!
– Он правду говорит, – озадаченно нахмурилась Шорнуа. – Я тоже видела планету из космоса, и она круглая, спору нет. Примерно такая вот, – она показала на единственную луну, все еще висевшую высоко в небе. – Просто это очень маленькая планета. Слово это означает, понимаете, 'скиталец', а вы знаете как скитается луна, она движется по всему небу.
– Да, – Гвен нахмурила лоб, пытаясь усвоить чуждые понятия. – Есть и другие, не правда ли? Звезды тоже скитаются.
– Правильно, – кивнул Род. – Это таким миры. Но большинство звезд, те, которые остаются на своих местах, ну, они солнца точь-в-точь такие же, как то, что дает нам днем свет и тепло.
– Ужель они и впрямь могут быть ими? – вздохнула, округлив глаза, Гвен. – Нет, наверняка нет! Ибо они ведь всего лишь точечки света!
– Это потому что они настолько далеко, – объяснила Шорнуа.
– Нет, сего не может быть, – нахмурясь повернулась к ней Гвен. – Ибо они тогда должны быть столько далеко, что... – она оборвала фразу, у нее голова закружилась, насколько же далеко они должны быть.
Шорнуа следила за ней, медленно кивая:
– Да, мэм. Именно так далеко, настолько далеко, что их свету требуется немало лет, чтобы дойти сюда.
– И все же, как сие может быть? – спросила Гвен, переводя взгляд с Рода на Шорнуа и обратно.
– Как может свету требоваться время дабы дойти до какого-то места?
– Ну, он движется, – пояснил Род. – Поверь нам, милая. Нет никакого легкого способа доказать это, я имею в виду, доказать-то это доказали, но сделать это было очень трудно, очень сложно. Свет движется со скоростью 186282 мили в секунду. Это примерно шесть биллионов миль в год. – Глаза у Гвен потеряли фокус, и Род доверительно добавил:
– Не пытайся, дорогая, мы не можем по – настоящему представить себе такое огромное расстояние только не по-настоящему, только не эмоционально. Но мы можем напугаться, пытаясь сделать это, – он повернулся к Шорнуа. – Ближайшая звезда здесь, она случайно не видна?
– О, да. Это третья звезда в Дуле Бластера – одного из наших доморощенных созвездий, – Шорнуа подошла к Гвен и показала. – Видите те шесть звезд, образующих грубый параллелограмм, ну, знаете, скошенный набок прямоугольник?
Гвен посмотрела в направления, указанным ей рукой.
– Да, я вижу их.
– Ну, это рукоятка. А ту линию из четырех звезд, под прямым углом к ним? Это дуло. Третья звезда от конца – наша ближайшая соседка, – Шорнуа пожала плечами. – У нее, собственно, нет названия, только номер на звездных картах. Солдаты зовут ее 'Соседской девушкой'.
– Сколько до нее? – спросил Род.
– Чуть меньше семи световых лет.
– Сие означает... – Гвен сглотнула, – ...что звезда, которую я вижу сейчас, совсем не звезда, то лишь свет, что покинул ее семь лет назад?
– Верно, – энергично кинул Род. – Мы видим ее не такой, какая она есть, а такой, какая она была семь лет назад. Совершенно верно, милая. При всем, что мы знаем, она может прямо сейчас взорваться, но мы узнаем об этом лишь через семь лет.