– Не только поэтому, – сказал Мак-Аран. – Ваши соседи не станут задирать нос, майор. Они будут покидать родную планету, очень многие из них, и будут влюбляться и жениться там, куда они отправятся. Через тысячу лет примерно половина народа в Земной Сфере будет состоять из телепатов благодаря вашим людям.
Род лишь уставился на него во все глаза. Он почувствовал, как рука Гвен стиснула ему ладонь, и ответил ей тем же.
Мак-Аран небрежно отмахнулся от этого последнего землетрясения.
– Но, в действительности, это дело второстепенное. Настоящий вклад Грамария будет заключаться в стирании этой возникшей у нас искусственной дихотомии между интуицией и интеллектом, гуманитарностью и технологией.
Ваш местный капитул ордена св.Видикона – передовой отрад той революции, но он просто оформляет место, культивируемое всем вашим народом с тех пор, как он высадился на Грамарий. Конечно, они рассматривают это лишь как магию и механику – и не видят абсолютно никаких причин, почему бы одному лицу не быть одаренным и в той и в другой области.
Род перевел взгляд на Гвен.
Сбитая с толку, она огляделась кругом, а затем снова посмотрела на него.
– Милорд?
– Э... ничего. Поговорим об этом позже, – он положил ее ладонь к себе на сгиб локтя и крепко держал ее другой рукой, когда снова повернулся к Мак-Арану. – Ладно, допустим, что Грамарий крайне важен для будущего демократии, а может, даже и для будущего человечества в целом. Так какое же это имеет отношение к вашей отправке на одиннадцать столетий в ваше будущее всего лишь для встречи со мной?
Мак-Аран, похоже, почувствовал себя немного неуютно.
– Ну, на самом то деле я отправился лишь к машине времени, которая доставляла вас сюда. В данный момент, майор, вы пребываете в двадцатом веке – технически.
Род задвинул челюсть обратно на место.
Йорик стер это затруднение:
– В действительности, майор, это не имеет значения. Эта база путешествий по времени могла быть размещена в любом веке. Фактически, с ней так и обстоит, просто она постоянно продвигается через все Четвертое тысячелетие. И мне было столь же легко установить координаты для этого века, как и для того, в котором мы пребывали. Фактически, даже легче, уж эти-то я запомню. Их быстрее отстучать, когда торопишься.
Род покачал головой.
– Ладно, раз ты так говоришь. Но...
– Почему я захотел встретиться с вами? – Мак-Аран носил на лице свою мрачную улыбку. – Ну, я ведь столько слышал о вас, майор.
– Великолепно. Можно мне изложить, как все это выглядело с моей точки зрения?
– Нет. Потому что если Грамарий – решающий фактор в развитии демократии, то вы – решающий фактор в развитии Грамария.
Род замер. Гвен глядела на него широко раскрыв глаза.
– Я?
Мак-Аран кивнул.
– А почему не она? – Род ткнул пальцем в сторону Гвен. – Она по меньшей мере такая же мощная, как и я! И сделала для наставления Грамария на путь к свободе ничуть не меньше моего!
– Да, однако я повенчалась с твоим делом только потому, что повенчалась с тобой, – тихо проговорила Гвен. – И продолжала бы служить ему, даже если бы, не дай бог, лишилась тебя. Однако, если бы я так и не узнала тебя, то даже не подумала о сем.
Мак-Аран вновь кивнул.
– Она выросла в средневековой монархии и не имела даже самого смутного представления о демократии. Его там никто не имел, за исключением тоталитаристов и анархистов из будущего, которые вернулись в прошлое для подрыва сил Грамария.
– И если бы эти ребята из будущего не умыкнули вас обоих в прошлое, она бы так ничего и не узнала о развитии технологии, – добавил Йорик.
Гвен покачала головой.
– Тебе никак не уклониться от сего, милорд. Может ты и не тот, кто пожмет плоды, но ты тот, кто посеял семя, – она покраснела, улыбаясь, и повернулась к Мак-Арану. – А сие напоминает, что вы не сказали, какую роль сыграют в сем наши дети.
– Огромную, – заверил ее Мак-Аран. – Но она лишь продолжение того, что делаете вы с мужем. Мне следовало бы сказать: продолжение и расширение, ведь их четверо, и каждый из них, повзрослев, будет посильнее любого из вас. И все же, они лишь продолжат начатое вами, – на лице у него снова вытравилась ледяная улыбка. – Пусть даже не совсем понимая этого.
Этот обмен репликами дал Роду время оправиться. Он сделал глубокий вдох:
– Но это все равно не говорит мне, что же я делаю здесь, болтая с вами.
– Вам обязательно надо разжевать, – проворчал Мак-Аран. – Я хочу убедиться, на какой вы стороне.
– Как на какой... конечно, на стороне демократии. – Мак-Аран лишь рассматривал его сверкающими глазами. – ...Нет, – медленно проговорил Род, признавая наконец произошедшую в нем перемену, – на стороне Грамария.
Мак-Аран кивнул.
– Но демократия и есть в лучших – интересах Грамария!
– Если вы так уверены в этом, – проскрипел Мак-Аран, – то будете не против вступить в ЗЛОСТ.
С минуту Род сидел не двигаясь, давая потрясению пройти, а затем возразил:
– Я и так уже агент ПОИСКа. Разве это не делает меня присоединившимся членом?
Мак-Аран покачал головой.
– Между этими двумя группами нет никакого официального союза. Только общие интересы. У нас даже нет формальных связей с Децентрализованным Демократическим Трибуналом. Фактически, обе организации не знают о нашем существовании, и, честно говоря, нам нравится именно такое положение дел.
Поэтому, конечно, одно из обязательств членства – сохранение этой секретности.
– Конечно, – добавил Йорик, – у нас есть лица с двойным членством. Я имею в виду, кроме вас.
Мак-Аран согласился:
– Некоторые из наилучших наших агентов – оперативники ПОИСКа. У нас есть даже несколько больших чиновников ДДТ и один с другой трибуны.
– Спору нет, должно быть совсем другой, – пробормотал Род.
– Так как же насчет вас? – орлиный глаз по-прежнему глядел на него. Вы за нас или нет, майор?
Род встретился с пристальным взглядом Мак-Арана и сделал глубокий вдох:
– За вас, но не один из вас. Можете называть меня ассоциированным членом.
С миг Мак-Аран сидел, не двигаясь, а затем кинул:
– Главное что вы за нас, а не против нас, – он встал, протягивая руку. Род встал и пожал ее. Его изумило то, какой хрупкой и тонкой показалась рука ученого.