Хван с миг посверлил его взглядом, а затем сказал:
— Могли убить и раньше.
— В самом деле, могли, — отпарировал Корриган, — но убивали ли? Есть ли у вас хоть малейшие улики, указывающие, что они хотя бы встречали покойного, не говоря уж о том, чтоб убивать его?
Хван вперил в него долгий холодный взгляд. А затем, повернувшись с ледяным достоинством к собратьям-вольмакам, вытянулся во весь рост и заявил:
— Солдаты увиливают, — он снова ткнул указательным пальцем в сторону Рода и Гвен. — Убивай эти двое! Ясно как день! — он снова повернулся к Шаклеру. — И всем ясно, что солдаты нечестно ведут дела с вольмаками! О, с товарами, валютой, курительным сорняком солдаты ведут дела по-честному, но не с жизнью! Тут никакой солдат не води дела по честному!
Глаза у других вождей загорелись, а затем они начали перешептываться, меча враждебные взгляды на Шаклера и присяжных-офицеров. Офицеры оцепенели, лица у них сделались деревянными.
— Отдайте! — прогремел Хван, протягивая руку ладонью вверх. — Отдайте этих двух вольмакам! Отдайте в наши руки убийцу брата, убить его во имя правосудия, здесь, сейчас!
— Правосудия! Ах ты благочестивый святоша! — разъярилась вскочившая с своего места Шорнуа. — Тебе нужно не правосудие, тебе нужен козел отпущения! Ты чертовски хорошо знаешь, что если ты не сможешь удовлетворить своих вождей-собратьев, они живо скинут тебя с твоего поста!
А если окажется, что вольмака убил вольмак, ты не сможешь удовлетворить их всех! Потому что, если дело обстоит так, то племя убийцы будет защищать его, а племя жертвы потребует мести! И это станет концом вашей милой маленькой Конфедерации!
— Неправда! Вольмакский закон блюдут все племена! — закричали повскакав со своих мест вожди.
Но Хван заглушил их всех:
— Правосудия! Добивайся только правосудия!
— Правосудия! — презрительно скривилась Шорнуа. — Да как может тиран стремиться к правосудию? Потому что именно им-то ты и хочешь в действительности стать, не так ли? Королем всех вольмаков! Тираном! Диктатором! Вот и все, что ты представляешь собой. Ты всего лишь рвущаяся к власти машина!
Род оцепенел, чувствую себя так, словно позвоночник у него превратился в раскаленную проволоку. Все факты внезапно образовали у него в голове связь и со вспышкой сплавились в единое целое.
— Машина! — сплюнула Шорнуа.
Рука Хвана хлестанула с такой быстротой, что показалась смазанной, и ударила Шорнуа тыльной стороной в челюсть. Та отлетела назад, врезавшись в стол колонистов.
Род взревел, ярость так и взмыла в нем, когда он резко повернулся к Хвану, что привело его как раз достаточно далеко в сторону, чтобы кулак Главного главаря просвистел мимо его уха. Рода пронзил ледяной укол страха, когда он понял, что этот удар убил бы его. Он дрался за свою жизнь!
К черту драться по честному!
Он вихрем вышел из стойки пригнувшись, шарахая Хвану коленом в пах.
Оно ударило с глухим стуком.
Род взвыл, когда его колено вспыхнуло огнем.
Все в суде стояли, застыв, гальванизированные этим звуком.
Рука Хвана протянулась к горлу Рода, но пораженная нога Рода не выдержала, и он грохнулся на пол. Рука Хвана стиснула пустой воздух. Рода пронзил страх, открывая путь жаркому гневу, вскипевшему в нем бушующим потоком. Род сфокусировал его на своей руке и оттолкнулся, поднявшись на одно колено, сосредотачиваясь на ребре ладони, веля ему превратиться в меч, в секиру, и рубанув им с такой быстротой, что никто не заметил его превращения в сияюще-серый отлив вольфрамовой стали. Оно врезало Хвану в челюсть. Вольмак взвился в воздух и грохнулся на пол прямо перед столом вольмаков.
Род стоял на коленях, уронив обмякшую руку, тяжело дыша, с безумным взором, изумленный и изрядно напуганный собственным подвигом: «Да не мог я ударить его настолько сильно!»
— Нет, мог.
Род поднял голову и увидел сталь своей руки, отраженной в глазах жены.
Но Хван подымался на ноги...
...и голову ему пронзил опаляющий рубиновый луч.
На один короткий миг Род увидел световую линию, соединяющую вождя вольмаков с бластером в руке генерала, казавшимся такой неотъемлемой частью его формы.
Затем луч света пропал, а Хван грохнулся наземь. Потрясенные вольмаки уставились на эту сцену.
А затем повскакали на ноги, выхватывая из-под плащей бластеры.
— Кровь! — взвыли они. — Правосудия! Измена! Бей!
Но Шаклер перемахнул через свой стол и приземлился рядом с телом Хвана. Он сорвал с вождя набедренную повязку. Остальные вольмаки взвыли от возмущения, но вой мигом заглох, и глаза у них вылезли из орбит, когда они, застыв, уставились на явленное их взорам. На мгновение в зале воцарилась полная тишина.
Затем из груди вольмаков вырвался стон, когда они в ужасе воззрились на гладкий изгиб паха без гениталий.
Род с трудом дотащился до Хвана, выхватывая кинжал. Схватив труп за волосы, он энергично резанул клинком, одним ударом описав круг. И отодрал скальп. Под ним не обнаружилось никакой крови, никакой жировой ткани, только глухая выпуклость бежевого черепа с четырьмя тоненькими трещинками, образующими идеальный прямоугольник.
Вожди по прежнему глядели во все глаза, слишком ошеломленные, чтобы двигаться.
Вогнав острие кинжала в одну из трещинок, Род поддел и отковырнул.
Материал с миг посопротивлялся, а потом прямоугольник открылся с легким хлопком. Род уставился на блестевшее в темноте черепа скопление самоцветов.
— Молекулярные схемы, конечно же, — объяснил Род. — В каждом из этих «самоцветов» заключается достаточно большой компьютер, чтобы управлять всем хозяйством небольшого города.
Он поднял пивную кружку сделать большой глоток, а Чолли спросил:
— Как вы догадались, что он робот?
— Легко, — криво улыбнулся Род. — Фактически, не могу понять почему я так долго не улавливал этого. Я хочу сказать, ведь какого-то вольмака убили, верно? Но никаких пропавших без вести вольмаков нет. Так, значит, есть один добавочный вольмак, — он развел руками. — Быть такого не могло.
И мы встречались с Хваном. Он не проявлял вообще никаких эмоций, кроме гнева, но очень холодного гнева, если вы улавливаете, к чему я клоню.
Именно таким он был во всем — очень холодным, очень прагматичным. Полагаю, меня сбила со следа его паршивая логика.
— Да, — почесал в затылке Йорик. — Как мог «мозг» компьютера мыслить настолько скверно, что счел вас виновными только потому, что вы тем утром находились за Стеной?
— Особенно когда там находились и другие, — поднял кверху указательный палец Род. — Талер и неизвестно сколько торговцев.
— Правильно. Так как же Хван не увидел, что подозревать вас двоих нет смысла?
Род пожал плечами.
— Он мог думать лишь так, как его запрограммировали — «мусор на входе, мусор на выходе». Но меня-то должно было бы осенить, когда Шорнуа рассказала нам о том, как он ни в малейшей мере не прореагировал на ее флирт, хотя все прочие встречавшиеся ей вольмаки так сильно любили пофлиртовать, что это служило ей гарантией безопасности. Вот это действительно должно было заставить меня выделить Хвана, как нечто особенное. И уж действительно решающий довод в том, что он прервал с ней разговор и побежал к каменной лестнице, и встретил солнце как раз перед тем, как оно взошло.
— Откуда он мог знать? — выдохнула Гвен.
Йорик на мгновение застыл сидя на стуле. А затем медленно поднял голову.
Род кивнул.
— В его программу входило и расписание выходов. Да, это мне действительно следовало бы уловить. Но все эти факторы сложились в единое целое и осенили меня только тогда, когда Шорнуа обозвала его машиной прямо там, в зале суда, и я понял, что это объясняло все его странности.
— И именно тогда-то вы и сообразили, что убийство совершил этот робот? — спросил Чолли.