— Да, но при священнике в толпе у бедного вампира не было бы никаких шансов, кроме того, взгляни на эту маленькую желтую отвертку у него в кармане. В Трансильвании девятнадцатого века таких никогда не было, — он повернулся к Дэйву. — Кто нанял его для съемки в этой сцене?
Дэйв открыл было рот, но ответил брат Джой:
— Никто.
Мирейни снова стучала по клавишам.
— Он прав. Я проверила всех статистов, и он не включен в их число, — она, нахмурясь, подняла взгляд на Рода. — И никто из вас тоже.
— Никогда и не претендовали на это, — подтвердил Род.
— Э, — нахмурился Дэйв. — Подойдите-ка на секундочку сюда, ладно?
Род и Гвен переглянулись, а затем подошли к продюсеру.
— Мне очень не хотелось бы показаться грубым, — негромко сказал Дэйв. — Но если вас не нанимали для съемок в этой сцене, то что же вы здесь делаете?
— Просто смотрим, — пожал плечами Род.
— Туристы! — испустил мученический вздох Дэйв. — Как удержать их подальше от площадки? Слушайте, ребята, я ценю ваш интерес, но мы не можем допустить, чтобы вы смешивались с массовкой. Возникнет просто напросто чересчур много юридических проблем.
— Ну, таков уж шоу-бизнес, — вздохнул Йорик.
— Очень короткая карьера, — согласился Род.
— Она была приятной, пока продолжалась, — поддержала их Гвен.
— Мгм, я не хочу выкидывать вас как каких-то бродяг, особенно раз мы наняли вашего друга, — Дэйв кивнул на брата Джоя. — Если вы хотите, смотрите, пожалуйста, на здоровье, только держитесь позади операторов, хорошо?
— Уж я-то обязательно посмотрю! — Гвен подошла к брату Джою и опустилась на колени изучить, что он делает. Род почувствовал укол опасения.
— Придумал? — спросил подходя Бел.
— Да, я назначил их гостями, — Дэйв махнул рукой в сторону Бела. — Это режиссер, ребята. Его зовут Тод Тамбурин.
Шорнуа уставилась на него во все глаза. Также как и Род. Даже на Йорика слова Дэйва, похоже, произвели впечатление.
— Да, — вздохнул Дэйв, — тот самый Тод Тамбурин.
— Поэт, лауреат Земной Сферы? — ахнула Шорнуа.
— Теперь уже нет, — заверил ее Бел. — ПЕСТ отобрал у меня лавры. Им не нравятся мои стихи, решили, что слишком горячо отстаиваю индивидуализм. Всякие ужасные, безнравственные идеи, ну, такие как «свобода» и «права человека».
Шорнуа побледнела.
— ПЕСТ учинил такое?
— Эй! — сжал ей плечо Йорик. — Не надо воспринимать это так лично. Ведь не вы же это сделали.
— Как раз я, — вздохнула она. — Я.
— Также как и все, кто голосовал за предоставление Ответственному Исполнительному Секретарю дополнительных полномочий, — фыркнул Бел. — Но я не намерен винить их всех, — он пожал плечами. — Кроме того, они и так расплачиваются за это. Они всего-навсего компания несчастных сосунков, вот и все.
— Да, — прошептала Шорнуа. — Мы были жалкими сосунками.
— Эй, не убивайтесь вы так из-за этого! Если тратить слишком много времени, кляня себя за сделанное тобой вчера, то сам себя стреножишь на завтрашний день! Кроме того... — Бел пожал плечами. — Все равно я никогда не чувствовал себя уютно, пребывая «Тодом Тамбурином». Всегда предпочитал быть «Беллом Винным».
Шорнуа уставилась на него, а затем выпрямилась, и рот у нее сжался, выражая твердую решимость.
— Ну, всегда рад видеть вокруг поклонников, — Бел повернулся пожать руку Роду. — Что вы думаете о моем представлении?
— Э... — Род бросил призывный взгляд в сторону Гвен. — Вы и написали сценарий этого боевика?
— Да, я автор, — нахмурился Бел. — А что такое, что вам не нравится?
Род сделал глубокий вдох и бухнул, как в омут головой:
— Небольшой словесный перебор, не правда ли?
— Хм, — Бел поглядел на него нахмуря лоб, а затем повернулся к Мирейни. — Позови сюда Гавейна, идет? И Клайда с Германом.
Они отрешенно уставились в пространство.
Род повернулся было к Дэйву со словами извинений на устах, но Дэйв поднял ладонь:
— Ш-ш-ш! Он работает.
Подошли актеры, и Бел обратился к Дракуле:
— Герман, начни со слов «Вы сейчас не в своей родной Германии», хорошо?
Герман нахмурился.
— Вы сейчас не в своей родной Германии, оставшейся так далеко на северо-западе! И не в...
— Ладно, стоп! — рассек ладонью воздух Бел. — Скажи все это сжато, Герман. Как сказал бы твой персонаж?
Герман на миг уставился на него, а затем улыбнулся и сказал:
— Ну не верите же вы и в самом деле, молодой человек, будто жалкая наука способна одержать победу надо мной!
Мирейни подняла на него внимательный взгляд, ее палец переключил компьютерный блокнот на режим диктовки.
— Вы сейчас в моей Трансильвании, а не в своей родной Германии, где господствует логика! — продолжал Герман. — Нет, вы угодили в уголок между Верой и Разумом на западе, и Колдовством и Суеверием на востоке...
— Достаточно, — рассек горизонтально ладонью воздух Бел. — Намек понял. Я попытался втиснуть в один присест слишком много географии. Ладно, давайте попробуем так. Э... «вы угодили здесь в западню, в западню Трансильвании, в западню между логикой Германии на западе и суеверием России на востоке».
— Дракула оставил бы «моей Трансильвании», — негромко подсказал Герман.
— Правильно, — кивнул Бел, — да, он сказал бы именно так, — и сверкнул глазами в сторону Рода. — Всегда прислушивайтесь к актерам, потому что они знают персонажей лучше самого автора.
— Но ведь писатель создал этих персонажей, — возразила Шорнуа.
— Но актер воссоздает персонаж на собственный лад, — поправил ее Бел. — Если я поручаю актеру сыграть моего героя, он уже перестает быть только моим. Он становится героем актера еще больше чем моим, иначе актер паршиво справится со своей задачей, — он с усмешкой повернулся обратно к Герману.
— Но последнее слово остается за мной.
— Только потому, что вы наняли себе продюсера, — фыркнул Клайд. — Это аморально, молодой человек. Чтобы начальник производства сам занимался режиссурой.
— Деньги мои, как хочу так и трачу, старик. Итак, «вы угодили в западню Трансильвании, моей Трансильвании, страны суеверия... нет Страны суеверия и колдовства... нет. Суеверия и Черной Магии... где Наука не имеет никакого влияния».
Они продолжили, реконструируя отрезок диалога. Когда они закончили, Мирейни напомнила:
— Нам предстоит снять сцену с крестьянами.
— Конечно! — стукнул себя по лбу основанием ладони Бел. — Сколько времени мы потратили впустую?
— Ни секунды, — заверил его Дэйв. — Мы все вернем, потому что боевик получится лучше. Но нам следует отснять все древние сцены, Бел.
— Верно! Все по местам, — Бел круто повернулся к операторам. — Джордж, ты проходишь к южной стене. Харви, пройди сюда, рядом со мной!
— Вот одно из преимуществ положения, когда писатель сам выступает в качестве режиссера, — доверительно сказал Роду Дэйв. — Отдельный режиссер мог бы отснять иную сцену, тогда как он рекомендует эту.
— Но как он может? — воскликнула Шорнуа. — Как он может допускать подобное насилие над своей бессмертной прозой?
Бел ее услышал и снова повернулся к ним, подымая руку.
— Виноват. Признаю, пишу иной раз бессмертную прозу, а время от времени даже бессмертные стихи. Но когда я этим занимаюсь, то занимаюсь этим один, в обществе лишь бутылочки vin ordinaire, и занимаюсь этим только лишь для себя лично. Это, конечно же, чистейшее потакание своим желаниям: «искусство для искусства» означает на самом деле искусство для художника. Мне доставляет чисто личное удовлетворение сделать что-нибудь настолько хорошо, насколько я вообще способен, выразить свои чувства, свои взгляды на бытие своего «я» — и доставляет именно мне одному. О, я не возражаю, если прочтут и другие люди, и приятно, если им понравится.
Разумеется, я люблю похвалу, я ведь тоже человек. Но это всего лишь побочный продукт, второстепенный итог, — он оглядел толпу актеров и техников. — А это это другое дело. Совершенно иное положение. Этот сценарий я написал для других людей, и ставлю я его с помощью множества других людей. Если его никто больше никогда не увидит и не услышит, то он потерпит провал. Хуже того, он будет нелепым, лишенным смысла. Без зрителей он неполон.