Бластеры расплавились у них в руках.
Они отбросили их, воя от боли, как раз перед тем, как дверь позади них разлетелась на железные опилки. Охранники отпрыгнули в сторону, в ужасе глядя на случившееся. Железные опилки плавно осыпались на пол.
Гвен прошла через дверь.
Там стоял один единственный техник у стены, полной клавиш, кнопок и ползунов, с устроенной в ней открытой нишей шириной в шесть футов. При виде их рот у него растянулся в гримасе ужаса, но он резко повернулся и забарабанил по кнопкам и клавишам.
Гвен прожгла его взглядом.
Невидимая рука рванула техника кверху, вознеся на три фута над полом.
Внезапно он обмяк, потеряв сознание, и невидимая рука уронила его на пол неаккуратным узлом грязного белья.
— Он спит, — объяснила Гвен. Окружавший их муар исчез.
Йорик метнулся к стене и принялся чего-то вертеть и выстукивать.
Род стоял, бессильно уронив руки в запоздалой реакции. Лишь однажды ему доводилось прежде видеть Гвен в настоящей вздымающейся ярости, и тогда против нее было направлено куда как меньше мощи.
— Ты истинно ведаешь, как действует сие устройство? — требовательно спросила Гвен у Йорика.
— Не дрейфь, — отрезал Йорик. — Стандартные положения я знаю наизусть.
— Но это же не ваша модель, — возразил Род.
— Да, — согласился Йорик. — Это копия. Кто, собственно, по-вашему, изобрел эту проклятую штуку? — он повернул последнюю ручку. — Вот! Это дата! — толкнул ползун. — Это местоположение! — отстучал по клавишам в секвенцию. — Это код безопасности! И инструкция забыть! — ударил по массивной кнопке. — А это контроль времени задержки! Все внутрь! Через минуту она сработает!
Разбитый дверной проем заполнил массивный силуэт.
— Лазерная пушка! — заорала Шорнуа.
— Быстро, быстро! — Род разве что не швырнул ее в шестифутовую нишу.
Йорик прыгнул следом за ней, а за ним Гвен. Род вошел сразу за ней. И обернулся обратно, как раз когда пушка развернулась, наставив на него свое огромное жерло. Род уставился на грядущую погибель.
Грядущая погибель внезапно покорежилась, вывернулась и по ней пробежали крутящиеся цвета муара. Гвен сжала ему руку обоими своими.
— Сие поле — самое толстое, какое я только могу создать. А теперь, муж, одолжи мне твои силы!
На это потребовался какой-то миг. Во время того марша из камеры пыток кругом плавало столько энергии, и она так страшно много узнала об электронике! Но после этого мига Род сумел вспомнить девушку в стоге сена, мать с младенцем на руках, нежную подругу, и его мысли потекли и слились с ее мыслями.
— Тридцать секунд, — простонал Йорик.
Силовое поле озарила струя рубинового света.
Весь дверной проем затянуло завесой пламени. Оно бушевало и извивалось, скручиваясь в спирали: не в единой вспышке, а в бесконечной беснующейся ярости.
На лбу у Гвен выступил пот. Она еще крепче сжала руку Рода. Род отдал ей всю имеющуюся у него энергию, всего себя.
Она побледнела, вся дрожа.
Его затопила забота и перелилась в нее — забота, нежность, любовь.
Его опалил жар, полдень в Сахаре, духовка, пышущая огнем топка.
Шорнуа охнула, а Йорик простонал:
— Десять секунд.
Это были десять секунд вечности, десять секунд мук, десять секунд тошнотворного понимания, что на этот раз они, вполне возможно, и не сумеют выкрутиться, но это были десять секунд, продлившиеся как раз достаточно долго, чтобы их разумы полностью слились, и чтобы Род понял посреди этой геенны огненной, что она по-прежнему остается той же самой любящей подругой, и что она по-прежнему его личный интерес, когда их окутало пламя...
Пол накренился, бросив их друг на друга и в нишу хлынул воздух, блаженно прохладный. Ошеломленный Род выпрямился, цепляясь за Гвен, постепенно осознавая, что пламя пропало, что он глядит на огромное помещение, заполненное рядами лабораторных столов, заставленных электронным оборудованием, огромными платяными шкафами и высокими лабораторными шкафами...
И прямо перед ним стоял невысокий худощавый человек в белом лабораторном халате, с гривой седых волос и орлиным лицом на слишком большой голове. Он посмотрел на них таким пронзительным взглядом, что Род чуть не содрогнулся, хотя ему уже доводилось прежде выносить этот взгляд.
Но он собрался, расправил плечи и сделал глубокий вдох, а затем осторожно вышел из машины времени и произнес:
— Доктор Мак-Аран, если я не ошибаюсь.
Они сидели за круглым столом, потягивая укрепляющий напиток (крепость в сто градусов). Вокруг них в большом зале стояло множество других столов, за которыми собирались дискуссионные группы, состоящие из самых разных людей. Египетские писцы якшались с паладинами девятого века, шумерские крестьяне болтали с бюрократами династии Мин. Весь зал являл собой славную смесь эпох и стилей, место встречи веков в буйстве красок, с безостановочным гудением разговора на пиджин-инглише, в котором Род лишь еле-еле узнавал предка английского языка своего собственного века.
Он внимательно нахмурил брови при последнем замечании Мак-Арана.
— Ну, разумеется. Конечно, я понимаю, что Грамарий является решающим фактором. Если на нем сложится конституционная монархия, то он сможет обеспечить ДДТ теми средствами связи, которые понадобятся для поддержания жизни демократии.
— Не только поэтому, — сказал Мак-Аран. — Ваши соседи не станут задирать нос, майор. Они будут покидать родную планету, очень многие из них, и будут влюбляться и жениться там, куда они отправятся. Через тысячу лет примерно половина народа в Земной Сфере будет состоять из телепатов благодаря вашим людям.
Род лишь уставился на него во все глаза. Он почувствовал, как рука Гвен стиснула ему ладонь, и ответил ей тем же.
Мак-Аран небрежно отмахнулся от этого последнего землетрясения.
— Но, в действительности, это дело второстепенное. Настоящий вклад Грамария будет заключаться в стирании этой возникшей у нас искусственной дихотомии между интуицией и интеллектом, гуманитарностью и технологией. Ваш местный капитул ордена св. Видикона — передовой отряд той революции, но он просто оформляет место, культивируемое всем вашим народом с тех пор, как он высадился на Грамарий. Конечно, они рассматривают это лишь как магию и механику — и не видят абсолютно никаких причин, почему бы одному лицу не быть одаренным и в той и в другой области.
Род перевел взгляд на Гвен.
Сбитая с толку, она огляделась кругом, а затем снова посмотрела на него.
— Милорд?
— Э... ничего. Поговорим об этом позже, — он положил ее ладонь к себе на сгиб локтя и крепко держал ее другой рукой, когда снова повернулся к Мак-Арану. — Ладно, допустим, что Грамарий крайне важен для будущего демократии, а может, даже и для будущего человечества в целом. Так какое же это имеет отношение к вашей отправке на одиннадцать столетий в ваше будущее всего лишь для встречи со мной?
Мак-Аран, похоже, почувствовал себя немного неуютно.
— Ну, на самом то деле я отправился лишь к машине времени, которая доставляла вас сюда. В данный момент, майор, вы пребываете в двадцатом веке — технически.
Род задвинул челюсть обратно на место.
Йорик стер это затруднение:
— В действительности, майор, это не имеет значения. Эта база путешествий по времени могла быть размещена в любом веке. Фактически, с ней так и обстоит, просто она постоянно продвигается через все Четвертое тысячелетие. И мне было столь же легко установить координаты для этого века, как и для того, в котором мы пребывали. Фактически, даже легче, уж эти-то я запомню. Их быстрее отстучать, когда торопишься.
Род покачал головой.
— Ладно, раз ты так говоришь. Но...
— Почему я захотел встретиться с вами? — Мак-Аран носил на лице свою мрачную улыбку. — Ну, я ведь столько слышал о вас, майор.
— Великолепно. Можно мне изложить, как все это выглядело с моей точки зрения?