— Верно. И я знаю, что ты переживаешь за мать с отцом. Только сдается мне, что родителям вашим чуть поболее свободы надо, чем вы им даете.
Корделия сердито плюхнулась на трехногий табурет:
— Но папа был такой злой, Пак!
— Ну да, вы мне так и сказали, — поджав губы, кивнул эльф. — Только ведь вы знаете, что он любит вас.
— Я и не думаю, что не любит, — нахмурившись, возразила Корделия.
Пак вздохнул и уселся на пол напротив девочки, скрестив ноги.
— А могла бы и помыслить такое, если он и вправду так раскипятился, как ты говоришь. — Пак обвел всех четверых детей взглядом. — Не переживайте, детки, он поправится.
Похоже, это его заявление детей не убедило.
— Ну, тогда называйте Пака вруном! — торжественно возгласил эльф.
Тут открылась дверь, и все дети разом вскочили и попятились было, но Пак прошептал:
— Не бойтесь.
Дети не тронулись с места, хотя явно побаивались.
Но их отец, вошедший в дом, вовсе не показался им великаном-людоедом. Он был всего-навсего высоким, темноволосым, худощавым мужчиной средних лет с грубо вылепленным лицом. Рядом с рыжеволосой женой он выглядел далеко не красавцем, а та… та просто светилась, а уж сколько ей было лет — это не имело никакого значения. Словом, если бы дети хоть раз задумались об этом, они бы заметили, как их родители прекрасно смотрятся рядом.
Но дети, естественно, на это внимания не обращали. Они видели только, что взгляд их отца снова полон заботы и теплоты, и бросились к нему обниматься.
— Папа! — воскликнул Магнус.
— Папуля! — уткнувшись носом в руку Рода, протянул Джеффри.
Корделия прижалась к отцу и тихонько всхлипывала. Грегори ухватил его за другую руку и очень серьезно проговорил:
— Папочка, ты снова вернулся.
Род заглянул в глаза младшего сына. Почему-то ему показалось, что тот говорит не только о том, что он только что переступил порог собственного дома.
— О папа, — всхлипнула Корделия. — Я тебя так сильно люблю, когда ты папа, а не лорд Керн!
По спине у Рода побежали мурашки. Он обнял дочку за плечико и прижал к себе:
— Я не в обиде на тебя, детка. Думаю, его детям тоже знакомы такие чувства. — Род отвел взгляд от детей и посмотрел на Пака. — Спасибо, Робин.
— Ну, давно бы так! — ухмыльнулся Пак. — А то дождешься от тебя доброго слова, как же! Ну, гостю своему ты, знамо, уж точно ничего хорошего не скажешь.
Пак кивком указал в сторону кухни.
— Гонец? — недовольно нахмурился Род. — Гонец вошел в дом без приглашения? Тоби!
В комнату, приглаживая аккуратные усики, вошел худощавый молодой человек лет двадцати пяти. Его штаны в обтяжку были заправлены в сапоги недурной выделки, а камзол покрывала роскошная вышивка.
— Привет тебе, лорд чародей!
Гвен так и расцвела в улыбке. Даже Род с трудом удержался от усмешки, но разыграл неудовольствие.
— И тебе привет, бедоносец! Ну, что стряслось? Очередная катастрофа?
— О нет, на сей раз король призывает тебя по не столь уж серьезному делу.
— «По не столь уж серьезному»… — с насмешкой проговорил Род. Было видно, что он не очень-то этому верит. Поглядев на Гвен, он добавил: — Как думаешь, милая, почему это пугает меня сильнее, нежели если бы он сказал: «по делу чрезвычайной важности», а?
— Наверное, ты судишь по опыту, — улыбнулась Гвен. — Не стоит ли мне сопровождать тебя?
— Был бы очень тебе признателен, — со вздохом ответил Род. — Если и вправду дело, как утверждает Тоби, не слишком важное, значит, сначала предстоит светское общение. Ну а ты же знаешь, как мы ладим с Катариной.
— Еще бы не знать, — довольно улыбнулась Гвен.
В свое время королева Катарина расставила сети, чтобы поймать в них Рода, но поймала его Гвен.
Но не сказать, чтобы Катарине так уж не повезло. В ту пору нынешний король Туан Логир был самым завидным женихом в королевстве, а Род — неизвестно кем, загадкой.
В некотором роде он и продолжал оставаться загадкой. Почему бы еще Гвендилон, самая могущественная из грамерайских волшебниц, продолжала проявлять к нему интерес?
Род посмотрел на Пака:
— Не обидишься, Веселый Бродяжка?
Эльф вздохнул и развел руками:
— Что такое время для бессмертного? Ступай, ступай, раз король зовет!
— Спасибо, добрый проказник. — Род обернулся к жене. — На твоей метле полетим или на моей?
Гвен склонилась к колыбели, окутанной многими ярдами парчи, и лицо ее озарилось нежной улыбкой.
— Ой, какой милашка!
Королева Катарина с восторгом и лаской смотрела на свое дитя. Она была стройной блондинкой с большими голубыми глазами и совсем маленьким подбородком.