Род понаблюдал за ней, а затем, покачав головой, снова повернулся к Арлинсону. Взглянул ему в глаза и обнаружил в них неотвязные воспоминания.
Солдат отвел взгляд.
– Не вини себя, – мягко сказал Род. – Ты находился во власти чар. Твой разум не принадлежал тебе.
Солдат с интересом поднял на него глаза.
– Это чистая правда, – Род заглянул солдату глубоко в глаза, словно пристальный взгляд мог сам по себе убелить его. – Скажи мне, что ты помнишь?
Арлинсон содрогнулся. – Все, милорд. Смерть графа Новгора, первые наложенные на нас чары, поход к замку, углубление чар...
Род ждал, но солдат повесил голову, весь дрожа.
– Продолжай, – поднажал Род. – Что произошло после углубления чар?
Арлинсон вскинул голову, широко раскрыв глаза. – Чего еще там было?!
Род на мгновение уставился на него, а затем медленно произнес:
– Ничего. Ничего такого, что бы ты мог изменить, солдат. Ничего такого, из-за чего стоит терзать себе сердце. – Он проследил, как в глазах солдата начал таять страх, а затем предложил.
– Давай немного вернемся назад. Они – я имею в виду, чародеи – отвели вас всех в замок, верно?
Арлинсон кивнул. – Это был замок барона Строголя, милорд. – Он содрогнулся. – Но никто б не узнал ею, миновав надвратную башню. Он весь пропитался сыростью и плесенью. Камышовую подстилку в зале не меняли по меньшей мере месяц, возможно, с самой осени, и все окна и бойницы закрывали ставни, не пропускавшие дневной свет.
Род занес все это в памятку и спросил. – А что с графом?
Арлинсон медленно покачал головой, не отрывая взгляда от Рода.
Род переступил с ноги на ногу, нащупал кинжал.
– Как они углубили чары?
Арлинсон, дрожа, отвел взгляд.
– Я знаю, это больно вспоминать, – мягко сказал Род, – но мы не сможем бороться с этим колдуном, если не будем ничего знать о нем. Постарайся, хорошо?
Арлинсон снова вскинул взгляд на Рода. – Значит вы думаете, что сможете бороться с ним?
Род нетерпеливо пожал плечами. – Конечно, сможем, но я хотел бы надеяться на победу. Расскажи мне, как они углубили эти чары.
Какое-то время солдат смотрел на него, А затем медленно кивнул. – Это было сделано так. Нас разместили в темнице и выводили из клетки по одному. Когда пришла моя очередь, меня привели в столь темное помещение, что я не могу сказать, какой оно величины. На столе, рядом со стулом, куда усадили меня, стояла зажженная свеча, и мне велели смотреть на пламя. – Лицо его скривилось. – Что еще там было?
Род кивнул. – Значит, ты сел и уставился на пламя. Что-нибудь еще?
– Да, какие-то невидимые музыканты заиграли музыку, какой я никогда раньше не слыхал. Понимаете, она была какой-то заунывной, вроде как у волынки, но больше походила на звуки виолы. И еще один невидимый бил в барабан...
– Отстучи его бой, – мягко попросил Род. Удивленный солдат уставился на него. А затем начал похлопывать себя по бедру, не сводя глаз с Рода.
Род узнал ритм: в нем билось человеческое сердце.
– Что еще?
– Потом тот, кто сидел напротив меня – но было так темно, что я мог определить его присутствие только по звуку его голоса – начал говорить об усталости и сне. Веки мои начали тяжелеть. Я помню, как они все опускались, а я боролся с дремотой и все же поддался ей. Уснул – до сего часа. – Он взглянул на свое тело, казалось, в первый раз, увидев свою одежду. – Что это за ливрея?
– Мы тебе скажем после того, как ты ее снимешь, – коротко обронил Род и хлопнул солдата по плечу. – Смелей, солдат. Тебе понадобится величайшая храбрость когда ты узнаешь что же произошло пока ты был, э... пока ты 'спал'. – Он повернулся к Гратуму. – Развяжи, его. Oн снова на нашей стороне. Род увидел, что под пристальным присмотром Гвен дети пробуждали уже последнего солдата. – Осторожно, Магнус, осторожно – его разум спит. А ты, Джефри, помедленней – нет, назад! Отступи! Если разбудишь его слишком быстро, то рискуешь ввергнуть его обратно в беспамятство от потрясения тем, что он находится в данный момент так далеко от своей постели.
Солдат, о котором шла речь, болезненно моргнул, затем приподнялся на локте. Он опустил взгляд и уставился на свои связанные запястья. Когда он начал рваться из пут, его глаза утратили свое ошалелое выражение. Через несколько секунд он опять осел, опираясь на локоть, глубоко дыша.
– Отлично, доченька, – одобрительно прошептала Гвен. – Ты очень удачно утешила его.
Род наблюдал, как ратник успокаивается. Наконец, он огляделся кругом широко раскрытыми глазами. Взгляд его остановился на Гвен, затем на детях и медленно поднялся на Рода.
– Теперь все проснулись, муж, и готовы, – голос у Гвен был тих. – Назови им свое положение и свое имя.
– Меня зовут Род Гэллоуглас. Я – Верховный чародей этого острова Грамарий. – Род попытался перенять у Гвен ее интонацию. – Рядом со мной моя леди, Гвендайлон, и мои дети. Они только что разбили державшие вас в рабстве злые и мерзкие чары. – Он выждал, переводя взгляд с лица на лицо, давая им воспринять сказанное. Когда он счел, что они понимают его, то продолжил. – Вы 'проспали' три дня и в течении этого времени вы воевали солдатами в армии Лорда-Колдуна Альфара.
Они в шоке уставились на него. А затем все начали выстреливать один за другим вопросы, требуя объяснить, чуть не воя от недоверия.
Они взвинчивали себя до истерии. Нужно было это прекратить.
Род поднял руки ладонями кверху и проревел:
– Молчать!
Солдаты умолкли, так как воинская дисциплина вонзила свои крючья им в мозг. Но они были на взводе и готовы взорваться. Поэтому Род быстро проговорил. – Сделанное вами в течении этих дней было в действительности не вашими деяниями – их совершил Лорд-Колдун и его присные. Они использовали ваши тела и часть ваших разумов. – Он увидел нахлынувшее на лица солдат выражение и признался:
– Да. Это было отвратительно. Но помните, что содеянное вами было их преступлением, а не вашим. Никакой вашей вины в этом нет, и вас нельзя обвинять в нем. – Он увидел, что они предчувствуют недоброе. Ну, хорошо, по крайней мере, они будут готовы, когда Гратум и его крестьяне расскажут им, что происходило. Он снова переводил взгляд с лица на лицо, задерживаясь на миг на каждой паре глаз, а затем выдохнул. – Но вы можете добиваться правосудия.