— Меня зовут Корделия.
Они, молча, глядели на нее.
Род коснулся ее плеча.
— Они в последнее время испытали страх, милочка.
— Ах, папа! — с досадой бросила она. — Неужели они не видят, что я не желаю им зла? — И прежде, чем он смог ответить, она стремительно повернулась к герцогине. — Можно мне поиграть с ними?
Герцогиня опустила на нее взгляд. А затем медленно проговорила:
— Ну разумеется... если они захотят... безусловно...
А что они захотят Род не сомневался, он знал свою дочку. Двое мальчиков уже наблюдали за ней с заметным интересом.
— О, хорошо! — Корделия мигом повернулась к детям. — У меня тоже есть братья. Вы можете и с ними поиграть, если пожелаете.
Двое мальчиков все еще сохраняли настороженный вид, но дружелюбие Корделии действовало заразительно. Младший открыл дверцу кареты и вышел.
— Я, — представился он, — Гастон.
Род отвернулся от них, вполне уверившись, что на какое-то время внимание герцогини будет полностью занято и подошел к жене.
Когда он приблизился к ней, она, сидела на корточках, пристально смотрела. Род мгновенно насторожился.
— Что случилось? Гипноз слишком силен?
Гвен покачала головой.
— Я разбила чары, милорд. И все же не могу пока привести его к жизни.
Род внимательно взглянул на рыцаря и увидел морщинистое лицо и плешивую голову, с венчиком седых волос. Его серую кожу покрывала пленка пота. Род почувствовал чувство вины. Он опустился на колени рядом с рыцарем.
— Но ему досталось всего 120 вольт! Всего пятнадцать ампер! И я поразил его ими всего на несколько секунд!
Гвен покачала головой.
— Вполне возможно, что причина в падении, милорд. У него остановилось сердце, и я немало потрудилась, чтобы заставить его забиться вновь.
— Сердечный приступ? — Род пригляделся к рыцарю пристальней. — Он среднего возраста, а позволил себе потерять форму, обрюзг. — Он покачал головой, подняв взгляд на Гвен. — Я не мог предположить это. На нем был шлем с опущенным забралом.
— Действительно, ты никак не мог знать, — согласилась она, — конечно, сделанное тобой, чтобы остановить его, могло причинить ему какой-то вред. — Она подняла взгляд, глядя ему в глаза. — Однако, милорд, я сомневаюсь, что сразили его какие-то твои действия. Слишком много миль он проскакал в полной амуниции.
Род медленно кивнул. Тот, кто отправил его во главе отряда с полной боевой выкладкой в его-то возрасте, видел в нем только орудие, а не личность. Кто же?.. Нет, сними вопрос. Конечно, кто ж еще? Альфар.
— Мы его выходим, миледи.
Гвен подняла взгляд и увидела сержанта, вставшего на колени напротив нее.
— Сэр Верин стар, но дорог нам, — объяснил солдат. — Мы не знаем, как с ним такое случилось. Мы выходим его. — Он поднял голову, показав затравленные глаза. — Леди, что делали наши тела, пока спали наши души?
— Ничего такого, в чем сколько-нибудь виноваты вы. — Она мягко улыбнулась, коснувшись его руки. — Не тревожь свое сердце.
К ней, стремглав, подлетел Джефри.
— Мама! Здесь дети! Можно нам поиграть?
Пораженная Гвен подняла взгляд.
— Что за...
— У нас появилось общество, — объяснил Род.
Вскоре родители сидели вокруг спешно разведенного бивачного костра, в то время, как дети играли поблизости. Герцогиню бил озноб, несмотря на полуденное тепло солнца. Гвен принесла одеяло из навьюченного на Векса тюка и закутала ее в него, но бедная леди по-прежнему дрожала от пережитого. Она смотрела на детей, затеявших игру в пятнашки.
— Ах, помоги им бог! Бедные малютки. — В уголке ее глаз навернулись слезы. — Им неведом смысл всего, что случилось.
— Значит вы не сказали им? — мягко спросила Гвен.
Герцогиня покачала головой.
— Они знают лишь то, что видели, но не больше. — Она подняла твердый взгляд на Рода. — И не скажу, пока сама не буду знать.
Род пристально посмотрел на нее в ответ и медленно кивнул.
— Почему бы и нет? Может быть, ваш муж еще жив. И даже здоров.
Герцогиня медленно кивнула, постаралась взять себя в руки. Но не смогла и уронила голову.
Запыхавшиеся дети устроили рядом кучу-малу.
— Ну, расскажите, пожалуйста, — упрашивала Корделия, — вы и вправду видели злого колдуна?
— Нет, — сказал младший.
— Мы ничего не видели, — ответил старший. — Ничего, кроме внутренних покоев замка. Мама загнала нас туда и не позволяла выйти, даже к окну.
— Но вы ведь ехали в карете, — напомнил им Магнус, — неужели никого не видели?
Мальчики покачали головами, а младший пояснил:
— Мы знаем лишь, что мама нам велела следовать за ней во двор замка и посадила в карету. Через башню мы слышали вдали лязг оружия, но она плотно задернула занавески и велела нам не открывать их.
— Мы слышали грохот колес и поняли, что проехали через надвратную башню. — Добавил старший. — Потом за нами с громким стуком рухнула опускная решетка, и звуки боя начали приближаться.
У Джефри заблестели глаза.
— Потом они начали стихать, пока совсем не пропали позади нас, — продолжал старший, — и мы ничего не слышали, кроме скрипа колес кареты.
Младший кивнул.
— Когда мы, наконец, раздвинули занавески, было уже не на что смотреть, кроме летних полей и рощ.
Герцогиня уткнулась лицом в ладони, и плечи у нее затряслись от рыданий. Гвен закутала ее в одеяло поплотней, шепча утешающие, бессмысленные слова. Бросив быстрый взгляд на Рода, она кивнула на детей.
Род понял намек.
— Дети, а вы не могли бы сменить тему?
— А? — подняла голову Корделия и с одного взгляда поняла ситуацию. Ее охватило раскаяние. — Извини, папа. — Она повернулась к детям, хватая за руки сыновей герцогини. — Пошли, поиграем в прятки.
Глупый вид, с которым они посмотрели на нее предвещал немало хорошего для ее девичьего будущего, и вдосталь душевного беспокойства для Рода. Между тем, они припустили стрелой прочь, перекликаясь друг с другом, а Магнус, став лицом к большому дереву, принялся считать.
Герцогиня подняла голову, с удивлением наблюдая за детьми.
— Они столь быстро забывают такое зло!
— Да, но вы ведь не сказали им самого худшего, — рассудительно заметил Род. — Они знают, что их отец выигрывает битву. И вы ведь в общем-то не можете утверждать, что он не побеждает?
— Не могу, — произнесла она так, словно из нее выжимали каждое слово, — однако, я не обратилась в бегство до тех пор, пока не увидела со стен, что сражение начинает оборачиваться не в его пользу, чего мы и опасались.
Тут она опять уткнулась лицом в ладони и заплакала. Гвен захлопотала вокруг нее, словно наседка, утешая ее, а у Рода хватило такта молчать до тех пор, пока герцогиня не сумела вновь в какой-то мере овладеть собой. Она подняла голову, глядя невидящим взглядом на луг.
— Когда ривы впервые начали приносить нам известия об угрозах деревням, мы со смехом отмахивались от них. Кто же мог явиться править деревней, пока ее защищает рыцарь? Но за первым известием последовало второе, а за вторым — третье и так далее. И всегда сообщалось одно и тоже, что колдун заставил народ склониться перед ним. А потом принести вассальную присягу заставила при поддержке мощи колдуна какая-то ведьма, а потом какой-то чародей.
— Как они этого добивались? — спросил Род. — Ривы знали?
Герцогиня покачала головой.
— До них дошли только слухи о страшных угрозах, о загоравшихся амбарах, о болезнях и падеже скота. Однако, по большей части дело ограничивалось раздражением и жалобами крестьян, которые становились все чаще и громче. Тогда к ним явилась ведьма или чародей, и они с охотой преклонялись перед ней или перед ним, и перед колдуном, сила которого стояла за ними. Мой муж велел одному из рыцарей объехать собственные владения и наведаться в тамошние деревни. Рыцарь вернулся и рассказал, что его встретили толпы воинственно настроенных крестьян, размахивающих цепами и косами и швыряющих камни. Когда он атаковал, они сломались и бежали, и все же когда он собрался уезжать, они вновь напали на него. — Рот ее отвердел. — Им, без сомнения приказали так поступить.