– И все же это неожиданно. Такой ужас, и вдруг горностай…
– Иногда упоминается ласка. Но они все равно из одного рода. И если подумать – это не так уж и удивительно. Ты ведь наверняка слышал, что на востоке против кобр сражаются мангусты? Так что это вполне естественно, что ядовитую змею может победить маленький проворный хищник.
– И еще эта рута.
– Да, хех, рута, – почему то усмехнулась Лайза. – Там есть одна деталь, тонкий юмор. Сок руты делает укус горностая смертельным для василиска, защищает горностая от яда, но соль не в этом. Дело в том, что сам по себе горностай к василиску не полезет никогда и ни за что, он же не дурак. А сок руты на горностая действует как валерьянка на кошек – башню сносит напрочь. Отведавший руты горностай храбр и отважен до необычайности, он не то что на василиска, на дракона накинется. Забавное, в общем, зрелище.
– Ха-ха, да уж представляю!
– Но это не простое средство, не из тех, что всегда под рукой, – вновь посерьезнела чародейка. – Нужен горностай. Нужно время на подготовку. Да и рута сама по себе очень редкая. Добыть ее – отдельное приключение. Так что таким образом убить василиска, устроившего где-то логово, после серьезной подготовки возможно. А вот повстречав его в коридорах внезапно…
Пола впереди не было. Совсем. Прямоугольный коридор, до странности простой на фоне предшествовавших залов, не имел пола. Обвал, сработавшая ловушка, каприз строителей. Так ли, иначе ли, но перед спутниками пол коридора резко обрывался в пропасть. Саймон бросил вниз свой факел, но его огонек пропал в темноте, не осветив дна. Продолжал ли он падать, или потух в полете, или может быть канул в подземную реку с черной водой. Ясно было лишь, что если дно и есть, то оно далеко. Лайза подошла к бездне и вытянула руку с факелом вперед.
– Двадцать шагов, – произнесла девушка. – На столько я вижу при таком освещении. И другого края в этих пределах нет. Ладно, сделаем так.
Лайза перехватила факел на манер копья и метнула вдаль.
– Угу, другой берег есть, – кивнул Саймон, зажигая новый факел. – Это радует. Печалит то, что на… сколько здесь, шагов сорок?.. я не прыгну.
– Да я тоже, – согласилась чародейка. – Но перебраться надо.
– А как? Я летать не умею.
– А лазать? – чародейка достала из кармана брюк несколько черных тряпочек и кинула пару Саймону.
Это оказалось что-то вроде перчаток без пальцев. Мягкие пластинки с морщинистой и ворсистой поверхностью и с ремешками для крепления. Довольно большие в развернутом состоянии, похожие размером на спортивную перчатку для ловли мяча. Или на ракетку для настольного тенниса.
– Приспособление для лазания по стенам, – пояснила Лайза. – С их помощью можно даже залезть на вертикальную идеально гладкую стену, например из стекла. Или удержаться на потолке. Разработчики вдохновлялись ящерицей гекконом. Может видел, на Лире они тоже водятся. Эти ящерицы могут лазать по стенам и потолкам, в южных странах их часто можно в домах встретить, куда они приходят вслед за насекомыми, которые летят на свет. Наши ученые изучили микростроение лапок геккона и создали аналог более крупного масштаба.
– Обалдеть!.. Как это?
– Ну, сложно объяснить так, чтобы и просто, и верно…
– Клейкое вещество? Малюсенькие крючочки, цепляющиеся за мельчайшие неровности?
– Еще более красиво, строение. Ты замечал, что если взять два очень гладких предмета и приложить их друг к другу, то они будут очень плохо скользить? Даже наоборот, они слипнутся!
– Да! Есть такое, – обрадованно воскликнул Саймон. – Я пробовал такое с двумя ограненными камнями драгоценными. Это меня еще удивляло всегда.
– Да, камни. Или два кусочка стекла. Или две ровные пластинки из полированного металла. Стоит их приложить друг к другу, и потом становится трудно их даже разделить. Ты знаешь, что все предметы и вещества состоят из маленьких, не различимых глазом кусочков?
– Да. Я слышал, что есть такие кусочки. Одни большие, из них состоит любое вещество. И вот какое это вещество будет, вода или гранит, как раз определяется видом этих кусочков. Но эти большие кусочки в свою очередь состоят из совсем маленьких, которые уже неделимы, они фундаментальные. И этих маленьких буквально несколько дюжин, а все многообразие веществ получается из сочетаний. Я даже слышал названия этих больших и маленьких кусочков, но забыл. Мне это знание ни к чему. Я и запомнил-то лишь потому, что это похоже на язык. Ну, есть буквы. Их всего три десятка. Зато из этих букв можно делать слова, которых уже тысячи. А из слов – предложения, которых вообще не счесть.