— Она просто привыкла к тому, что такие мелочи за неё кто-то продумывает.
— Или решает за неё, что и как, — сказал Шард просто для выдвижения ещё одного мнения.
Ларен пожал плечами, потом посмотрел на свою охапку хвороста, подобрал ещё пару сухих веток и сказал:
— Ладно, пошли. Думаю, времени мы дали ей предостаточно.
— И после этого они себя называют светлыми… — скривившись, сказал человек в темной мантии, рассматривая изображение пепелища на месте лагеря светлых.
Иллюзия была сделана качественно, в уменьшенном масштабе, но без динамики. Да и не нужна она была здесь.
— У них странное понятие о чести, мэтр Фарсер, — спокойно ответил орк. — Лучше умереть, чем попасть на рынок рабов. Приграничье. В светлых землях темными магами и некромантами до сих пор пугают детей.
— Ими всех детей пугают, вне зависимости от цвета земель и их географического местоположения, — пробурчал карла, недовольно посмотрев на мага.
— Объяснитесь, мастер Гримр, — с холодом в голосе приказал мэтр Фарсер.
— А что мне нужно объяснять? Это всем известно. В народе такие истории о вашем брате ходят…
— Народ может думать и говорить, что ему вздумается. Но зачем вы повторяете это вслед за ними — непонятно. Но… — прекратив трансляцию иллюзии взмахом руки и сняв кристалл со стола, маг продолжил: — я не для демонстрации этого вас позвал. Это то, во что все мы должны были поверить. А вот это… — и на столе появился новый кристалл.
На этот раз иллюзия была гораздо хуже, менее четкой — но динамичной. Правда действие, которое там происходило, заставило нахмуриться и орка, и карла.
— … происходило тогда, когда наши войска окружали лагерь светлых и готовились к штурму. Не правда ли, интересный факт?
Взяв паузу, мэтр Фарсер посмотрел поочередно на орка и карла — и лишь потом продолжил:
— Установить количество групп и их состав — первостепенная задача. Светлые научились приподносить сюрпризы темным — и это Властелину не понравится. Все светлые должны быть пойманы или уничтожены. Быстро — и без лишнего шума.
Наринэль передвигался по лесу, внимательно прислушиваясь и присматриваясь к окружающему. Если те, кто спас его, были не единственным отрядом светлых — то стоило поискать их и объединиться. Возможно, тем повезло больше, чем его спасителям и они не потеряли половину своего состава в стычке с темными. Возможно, с ними идет нормальный маг, может даже не один. Это было бы кстати, учитывая нынешнее состояние чародейки. Да и его состояние, тоже.
Эх… Если бы не те оковы… Если бы не тот злосчастный ритуал… Он мог бы попытаться спасти барона и его оруженосца. Магистру жизни это было по плечу. Он не раз вырывал своих товарищей из лап смерти. Но сейчас… В чем-то людям проще: они оперируют плетениями, наполняя их своей силой. И если надо лишить мага силы — на него всего лишь вешают амулет-пиявку, выпивающую всю его силу. Убери амулет — и маг уже через несколько часов сможет пользоваться магией. Со стихийниками же все проще и сложнее одновременно: он может, используя лишь кроху своей стихии наворотить дел. Лишать его силы с помощью амулета практически бесполезно. Подловив тот краткий миг, когда крупица силы зародилась и ещё не впиталась амулетом, стихийник может дотянуться до любой частицы нужной стихии и… освободиться. Именно поэтому магов-стихийников заключают с помощью зачарованных амулетов-оков в своеобразный кокон из вакуума, не дающий прикоснуться ни к одной частицы ни одной стихии. Теперь же, когда кокон снят, Наринэлю требовалось время для того, чтобы вновь восстановить свою связь со стихией. Неделя в плену кокона для стихийника — что месяц тяжелой болезни для обычного воина: на тот же уровень обладания силой стихии придется выходить долгими упорными тренировками.
В любом случае, пока он восстанавливается — у отряда нет ни лекаря, ни мага. Чародейка слаба и неопытна, воины хоть и из приграничья — но довольно посредственны. Значит, выжить на вражеской территории и дойти до своих у них просто не получится. В принципе, люди смогли бы раствориться в местном населении, воины стали бы наемниками, чародейка… Чародейки пришлось бы срочно переучивать все свои ритуалы или отказаться от использования магии вообще. Но последнее не выберет ни один маг, а вот воины… Возможно, стоит предложить им этот вариант, может, и согласятся. Для Наринэля же в темных землях не было возможности остаться на свободе. Любой эльф на территории темных автоматически становился преступником, а после поимки — бесправным трофеем, живой вещью, рабом. Ну уж нет, лучше умереть, чем вновь испытать такое. Интересно, что было бы с ним в темнице, если бы темный маг не отдал приказ не трогать его?