Закончив рассказ, обернулась к парням, нервно прикусывая нижнюю губу и ожидая вердикта. Гаспар полностью погрузился в свои мысли, кажется, даже не заметив, что я прекратила говорить. И только Богу известно, что в этот момент творилось в его голове.
— Никто не должен знать, что ты слышала этот разговор. — Лицо Шейна не выражало ничего кроме строгости, но глаза выдавали весь спектр эмоций. Гнев. Волнение. Тревога. Да что эти двое знают? Наверняка это как-то связанно с их расследованием. — Это очень опасная информация, Кассандра. За неё могут убить, — продолжал стращать Шейн, неспешно сокращая расстояние между нами.
— Пф, — фыркнула я, скрещивая руки на груди и стараясь принять невозмутимый вид, хотя, признаться, его зловещий тон заставил проникнуться. — Пусть в очередь становятся, — сыронизировала, но никто не оценил.
— Шейн прав, Кэсс, — подключился Гаспар.
— Пожалуйста, не выдай себя перед Кибелой. Внутри замка я не смогу тебе помочь, — едва не взмолился Шейн, несильно сжимая мои плечи, чтобы достучаться. Интересно, он переживает так из-за долга моему отцу? — И будем надеяться, что Айвен не запомнил, как ты выглядишь.
— Кто он? — Меня передёрнуло от воспоминаний о вампире, и я поневоле обернулась к разрушенной арке, где не так давно боролась за своё существование.
— Если я правильно думаю, то речь идёт об Айвене Сваровски, — ответил Шейн. При упоминании этого имени скулы Гаспара побелели, а кулаки сжались. — Он один из первых, кто опробовал ритуал бессмертия на себе. Уже не один десяток лет именно он возглавляет подпольное сообщество, вербующее магов в вампиры. Кассандра, я благодарен, что ты помогла нам с защитным полем, но на этом всё. Не нужно лезть в это. Чем меньше ты знаешь, тем лучше для тебя же. К тому же уже поздно и тебе пора возвращаться.
— Чёрта с два! — возразила я, готовая вцепиться в валун руками и ногами, если потащат силой. А Анварен мог, я его знаю! — Никуда не пойду, пока всё не расскажете. Как Кибела Гримальди связана с главой вампиров? Что вообще вы здесь хотели найти? И главное почему? — Я прожигала Шейна взглядом, но этот сухарь оказался огнеупорным. Поэтому я повернулась к Гаспару, взывая к его совести: — Ты обещал.
— Упрямая. Вся в отца, — недовольно прокомментировал Шейн, но по лицу было видно, что он сдаётся. — Ты готов рассказать ей? — обратился он к Гасу, который терпеливо дожидался окончания нашего спора.
— Я должен, — губы парня дрогнули в печальной улыбке. Шейн понимающе кивнул и направился к отверстию в стене, проделанное им же самим. Когда мальфар поравнялся с другом, то остановился, положил руку на его плечо и ободряюще сжал. В этот миг ярко-зелёные глаза были полны сочувствия. Шейн не сказал ни слова, но, думаю, так он говорил Гаспару, что тот не один и может рассчитывать на поддержку. Стало понятно: разговор ждёт не из лёгких.
Закончив телепатическое общение, Шейн опёрся плечом о стену и, сложив руки на груди, принялся наблюдать за вампиром, приближающимся ко мне.
— История будет долгой, — улыбнулся Гаспар, но в его улыбке сквозило напряжение.
— На бокальчик не пущу, — попыталась отшутиться, чтобы хоть как-то развеять гнетущую атмосферу. — На этот раз Беллс ночует в комнате, так что придётся довольствоваться тем, что имеем. — Я провела ладонью по здоровенному камню размером со стол и, опёршись о плоскую поверхность руками, запрыгнула на него.
— «На этот раз?» — загробным голосом переспросил Анварен, стирая улыбки с наших лиц. Гаспар так вообще стал белее мела.
— Ты не рассказал? — я с ужасом округлила глаза. Вот же подставилась.
— Как-то не подвернулось удобного случая, — проговорил Гас сквозь сжатые зубы, делая слова более тихими и плохо разборчивыми. Да и вообще старался меньше шевелиться, будто зверёк, услышавший поступь хищника.
— Я вас всё равно слышу, — уведомил нас гипотетический хищник. — Что скажет Виктор, если узнает, что ты пустила к себе в комнату вампира?
— Тебе лучше знать, — огрызнулась я, прищуривая глаза. — В последнее время вы так с ним сблизились. — Почему-то этот факт несказанно раздражал. Может, виной тому была ревность. За эти месяцы я виделась с отцом всего дважды. А эти двое даже успели обсудить моё поступление в академию! Без моего ведома, между прочим.
— Вы можете хотя бы пять минут не пререкаться? — Гаспар подавился смешком. Должно быть, он находил забавным наше неумение общаться нормально.
— Она вся твоя… — Шейн выставил руки в примирительном жесте, но спустя короткую паузу прибавил: — На время рассказа.
«Святые угодники, что за идиотское уточнение?» — я закатила глаза, но решила оставить эту реплику без комментариев.
— Давай, Шерлок, поведай, в чём там соль. — Я похлопала по валуну, приглашая вампира сесть рядом.
— Не понял ни слова, — рассмеялся Гас, ловко запрыгивая и усаживаясь по соседству. — Это на иноземном, да?
— Вещай свою историю, говорю.
— Всё началось с Эмми, — заговорил вампир, тяжело вздохнув и ссутулившись как от непомерной ноши; любой намёк на веселье тут же испарился. Гаспар смотрел в пространство перед собой, погружаясь в воспоминания. В небесно-голубых глазах пролегли бесконечная тоска и боль. Кем бы ни была эта девушка, она много значила для него. — Когда я увидел её впервые, у меня перехватило дыхание. Огненно-рыжие волосы спадали на хрупкие плечи мягкими волнами, глаза необычайного цвета горного луга доверчиво распахнуты, а на губах играла радушная улыбка, способная согреть не хуже солнца в летний полдень. Она была настоящим ангелом во плоти. И когда мы начали с ней общаться, я убедился в этом окончательно. Добрая, самоотверженная, милосердная…
Гаспар любил эту девушку, поняла я.
— Но именно неумение оставаться в стороне и сострадание к ближнему её и погубило, — неожиданно закончил парень. Не сдержавшись, я громко ахнула. Возлюбленная Гаспара погибла. Словно бы ища доказательств, я подняла глаза на Шейна. Тот пристально глядел на меня, то ли изучая мою реакцию, то ли пытаясь телепатически донести какую-то мысль. Возможно, он проводил параллель между мной и Эмили, снова намекая, что следует держаться как можно дальше от всего этого.
— Мне так жаль, Гас. Это ужасно, — я слегка погладила друга по спине, желая хоть как-то разделить его боль утраты. Не представляю, что он сейчас чувствует. Хотя отчасти представляю. Воспоминания о маме до сих пор теребят мою душу. Смерть любимого человека — это рана, которая никогда не затянется.
— Ужасно, — эхом отозвался вампир, свесив голову и изучая свои ноги. — Но самое ужасное, что она умерла от моего клинка. — Моя ладонь так и замерла на лопатке парня.
— Ты в этом не виноват! — Голос Шейна прозвучал так грубо и внезапно, что я вздрогнула, выходя из шокового состояния.
— Виноват! — рявкнул Гас, спрыгивая на пол и прожигая дыру в собеседнике, а моя рука, секунду назад покоящаяся на его спине, так и застыла в воздухе. — Если бы мы пошли к ректору, а не стали играть в сыщиков, всё бы закончилось иначе! — злился вампир, но не на Шейна, нет. На себя. — Я должен был отговорить её в тот вечер, а не идти на поводу. Бездна, о чём мы только думали⁈ — Он схватился за голову, запуская растопыренные пальцы в кудрявые волосы.
— Ты знаешь Эмми, если бы ты не пошёл с ней — она бы отправилась туда сама. — Шейн оттолкнулся от стены и расправил плечи.
— Она была ещё той упрямицей. — Гас испустил тоскливый смешок, опуская руки вдоль тела, а Шейн в очередной раз красноречиво стрельнул в меня глазами. Я сгримасничала, пытаясь транслировать мысль, что он не уступает мне в упрямстве. Однако момент для споров был неподходящий, я знала, что Гасу дьявольски сложно даётся этот рассказ, поэтому хотелось, чтобы тот поскорее его завершил.