— Хвост мне в рот! Мы это сделали! — налетела на нас Кьяра с радостными воплями. Её появление словно разморозило всех вокруг. Глазеющие мальфгардцы потеряли к нам интерес, продолжив заниматься своими делами, лишь несколько целителей спешило навстречу. Кажется, Шейн тоже хотел задержаться, но Адалинда упорно потащила его к выходу, захромав пуще прежнего, правда, теперь на правую ногу. Пришлось отвернуться, чтобы скрыть усмешку. Ну-ну.
Среди подоспевших к нам мужчин оказался и профессор Вирджил — именно на его плечи легла обязанность встречать и вносить в таблицу команды, закончившие испытания. Из его слов мы узнали, что прибыли шестыми, а значит, проходим в финал. Кьяра практически заглушила своими счастливыми восклицаниями поздравления профессора и в порыве радости даже обняла своего декана. После чего нас с Бьёрном отправили в лекарский корпус. Правда, Кьяра была весьма настойчива, уговаривая молоденькую целительницу, сопровождающую нас, пустить в крыло и остальных. Чтобы они могли проведать Генри и Нору. Девушка не смогла устоять под напором волчицы, так что шагали в обитель врачевателей мы всей дружной компанией.
Уже в смотровой Нейт, Кьяра и Грейвз покинули нас. Рассевшись на кушетки, стоящие друг напротив друга, мы с Бьёрном принялись дожидаться главного целителя, за которым убежала Эвелин — сопроводившая нас ведьмочка. Мужчина не заставил себя ждать, хотя по его уставшему виду стало понятно, что работы у персонала более чем предостаточно.
Заведующий лекарями был невысоким, скрюченным старичком с добрым лицом и головой, убелённой сединой.
— Так, что тут у нас? — Целитель придвинул стул ближе к моей кушетке. Мне стало как-то неловко, что он начал именно с меня. Оборотни хоть и наделены хорошей регенераций, но всё же ранение Бьёрна выглядело куда серьёзнее моих двух укусов. Про себя усмехнулась: не зря Гаспар прозвал «вкусняшкой» — все так и норовят цапнуть.
— Гремлин укусил, и… перевёртыш. — Я неуверенно протянула руку: вся тыльная сторона ладони была в засохшей крови.
— Вы что-то перепутали, деточка, — снисходительно улыбнулся старичок и, взяв из рук Эвелин пузырёк с какой-то настойкой, принялся устранять сукровицу. — Перевёртышей нет в списке монстров, отобранных для Турнира. Да и кто в здравом уме запустит эту нечисть к студентам?
— Она ничего не перепутала, — встрял Бьёрн с непривычной раздражительностью. — Кассандра, может, и с другого мира, но мы нет. Любой из нашей команды подтвердит, что это был перевёртыш. Сами посмотрите на следы.
Мужчина как раз очистил рану и смог лицезреть отпечаток укуса во всей красе. Повертел мою руку у себя перед лицом, разглядывая, затем протёр толстые линзы круглых очков и снова посмотрел.
— Во дела, — прицокнул старичок, после поманил пальцем ведьму и, когда та наклонилась, что-то зашептал ей на ухо. Бьёрн нахмурился. В отличие от меня, волчонок прекрасно слышал, о чём эта парочка шепчется. — Мне нужно обсудить этот вопрос с ректором, — наконец доложил главный лекарь. — Эвелин обработает ваши раны и сопроводит в палаты. Прошу меня извинить, — поспешно откланялся мужчина.
— Палаты? Я думала, что смогу вернуться в комнату. Ничего ведь серьёзного.
— Мера предосторожности, — виновато улыбнулась девушка. — Первые сутки необходимо провести в лазарете под наблюдением целителей. Особенно в вашем случае… — Эвелин потупилась и, больше не отвлекаясь на разговоры, принялась за дело.
Закончив со мной, робкая ведьмочка взялась за Бьёрна. Её щёки забавно покраснели при виде обнажённого торса парня. Представляю, что с ней будет, когда я выйду из смотровой и они останутся наедине. Надеюсь, обойдётся без обморока.
Ухмыльнувшись, я закрыла за собой дверь и в компании младшего лекаря — что-то между земными медсестрой и санитаром — отправилась в предназначавшуюся мне палату.
Комната оказалась небольшой, с минимумом необходимой мебели: кровать, стол, шкаф и санузел. Порадовало, что палата одноместная. Не знаю, было ли причиной то, что я дочь Виктора Блэквуда, или банально не хватало мест. Мучиться разгадкой на этот вопрос не стала. Быстренько приняла душ, насколько это было возможно, чтобы не намочить повязки, и вернулась в комнату.
Переоделась в выданную пижаму — хлопковые штаны и рубашку светло-оливкового цвета, источающие приятный запах трав. Затем убрала форму в шкаф, закрыла дверцу и чудом не закричала. Прямо за створкой стоял Шейн.
— Это правда? — с нечитаемым выражением на лице спросил мальфар.
— Зависит, о чём пойдёт речь, — непринуждённо пожала плечами, хотя, признаться, под неотрывным взглядом парня расслабиться не получалось.
— На вас напал перевёртыш? — не стал ходить вокруг до около протеже моего отца. — Покажи, — потребовал он. Причём с таким видом, будто я должна была это сделать как только его увидела.
Не дождавшись от меня необходимых действий, Шейн подступил ближе, шустро перехватывая мою руку, и осторожно заглянул под повязку. В малахитовых глазах отразилось что-то нехорошее.
— Тише ты. — Я попыталась вызволить руку, но Анварен не отпустил. — Ещё немного, и я подумаю, что ты волнуешься за меня, — поддразнила мальфара, который и впрямь выглядел обеспокоенным.
— Знаешь, турнир помог мне осознать одну вещь… — начал было Шейн, но тут из коридора послышались торопливые шаги и голоса.
— Где она?
— Время посещения окончено! Куда вы?
— Это моя дочь! — рявкнули на запыхавшуюся женщину. По спине пробежал холодок волнения. Отец. Он здесь.
Понимание пришло и к Шейну. Он неспешно опустил мою руку, проскользив пальцами по ладони, заставив внутри меня что-то всколыхнуться, и отошёл к двери. С Виктором они встретились на пороге. Женщина, бежавшая следом, затопталась в коридоре, не решаясь зайти.
— Не лазарет, а проходной двор какой-то, — психанула дамочка, удаляясь.
— Ты… — сердито сощурил глаза отец. Негодование и злость исходили от него почти осязаемыми волнами. — Я доверил тебе её жизнь! А что сделал ты? Позволил участвовать в самых опасных играх!
Надо отдать Шейну должное, ни один мускул не дрогнул на его лице в этот момент. Даже я не устояла бы под таким натиском отца. Более того, мальфар смотрел с таким спокойствием, что мне начало казаться, будто он вовсе не слушает Виктора, а считает проступившие на его лбу морщинки.
— Не забывай о своём долге перед нашей семьёй…
— Я прекрасно о нём помню, будь уверен. — Арктический холод в голосе парня, призванный остудить пыл разгорячившегося родителя, подействовал. На моей памяти с Виктором впервые так разговаривали. Твёрдость во взгляде поражала. Однако там не было злости, лишь толика раздражения. Должно быть, Анварену уже порядком осточертело это напоминание. Любопытство во мне заиграло с новой силой. Жуть как захотелось узнать, что же стало рычагом давления на непрогибаемого мальфара. Но разве я похожа на самоубийцу, чтобы влезать сейчас меж двух огней?
— О чём ты только думала? — а эта реплика уже была адресована мне. Ну вот. Остаться в тени не получилось.
— Виктор, — перебил его Шейн, — я понимаю твоё негодование как никто другой. Ты многое потерял, но пора обратить внимание на то, что у тебя осталось, пока не лишился и этого.
Отец поморщился. То ли от неоптимистичной трактовки парня, то ли оттого, что молодой мальчишка учит его жизни. Наградив напоследок Анварена тяжёлым взглядом, он направился ко мне.
— Ты заставила меня сильно поволноваться.
— И да, Виктор, — окликнул родителя Шейн, задержавшись в дверях, — объятия в этой ситуации будут уместны.
Надо было видеть лицо отца. Столько озадаченности и растерянности. Я закусила губу, чтобы не рассмеяться, но, словив взгляд мальфара на своём рте, тут же перестала это делать. А затем случилось что-то невероятное. Отец внял совету и заключил меня в крепкие объятия.