— О, что же так огорчает тебя? — Магнус упал на колени рядом с нею. — Скажи, скажи, что мне сделать, чтобы утешить тебя?
Но она только мотала головой и металась на земле. Рыдания сотрясали ее тело, с губ сорвался еле слышный стон. Магнус не мог более этого выносить. Страсть охватила его. Он наклонился и нежно поцеловал девушку в губы.
Она перестала метаться. Снова послышался стон — отчаянный и требовательный.
Магнус поцеловал ее еще раз — глубже и более страстно. Оторвавшись от губ девушки, он увидел, что та больше не плачет. Ее глаза были так дивно хороши, что словно притягивали к себе. Магнус наклонился и снова поцеловал красавицу. Ее губы разжались, кончик языка легко и игриво тронул его губы. Магнуса сковало по рукам и ногам. Она привстала, немного запрокинула назад его голову. Поцелуй становился все более и более страстным. Вскоре Магнус опустился рядом с нею на землю посреди папоротника и мхов, закрыл глаза и, забыв обо всем, кроме ее губ, погрузился в темноту.
Целую вечность — как ему казалось — он плыл в пространстве. Он перестал ощущать ее поцелуи, но все же почему–то знал о ее присутствии. А потом посреди мрака возник свет — сияющее бесформенное облако. Мало–помалу оно стало плотнее, разъединилось на несколько тучек, которые приобрели очертания человеческих фигур. Перед изумленным взором Магнуса предстала дюжина людей, а за ними — еще и еще, шеренга за шеренгой. Это были рыцари, но за ними следовали одетые в звериные шкуры воины–варвары, копья которых были увенчаны каменными наконечниками. Но у передовых рыцарей поверх шлемов блестели короны и обручи, на щитах были выбиты сложные рисунки гербов. Все они были худые, со впалыми щеками и бледные, очень бледные. Надвигаясь на Магнуса, они сверкали глазами. Еще несколько мгновений — и он услышал, как они хором шепчут:
— Несчастный смертный, ты обречен, тебе конец! Теперь и твоя душа навеки погрузится во мрак, ибо эта девица- эльф на самом деле — древняя колдунья, которая соблазнила и одурачила мужей сильнее и мудрее тебя и соблазнит еще многих. Она пьет кровь из самого сердца и вот сейчас уже пьет твою кровь. Она отнимет у тебя желание жить, всю радость бытия и насладится этим. И нет у тебя надежды уйти — нет, никакой надежды не осталось, ибо эта красавица беспощадна, она не ведает жалости.
Я убегу! — воскликнул Магнус в глубине собственного сознания, но хор рыцарей заглушил его голос.
— Тебе уже конец, потому что она наложила на тебя заклятие, а ты порадовался этому. Ты по своей воле отдался ей в плен, она не отпустит тебя, как не отпустила нас. Очень скоро ты присоединишься к нам — очнешься и поймешь, что тебе не хочется жить, не будешь испытывать ни голода, ни жажды, ни страсти, ни любви. Ты будешь скитаться по свету и мечтать лишь о том, чтобы хотя бы одним глазком вновь взглянуть на эту дивную красавицу — но даже этого она не дарует тебе. Она уже покинула тебя, ибо тебе больше нечего дать ей. Ты — пустой кубок, как все мы.
Рыцари раскрыли рты — черные провалы, ямины, пустоты… пустота объяла Магнуса во мраке. Он вскрикнул, заметался, отчаянно попытался очнуться…
И очнулся. Рывком сел — продрогший, одинокий. Он сидел на полу в каменной пещере, где не было ни мха, ни цветов. Порывы ветра заносили в пещеру холодную морось. Магнус в отчаянии огляделся по сторонам, но его прекрасной дамы и след простыл.
Тоска охватила его. Он попробовал преодолеть ее, попытался подняться на ноги. Ему хотелось уйти подальше отсюда — от графитно–серого озера, берега которого поросли жухлой осокой. Но жуткая слабость охватила его, и он опустился на камни. Думал, сумеет опять подняться, но понял, что не сумеет — это было ему не по силам. Он опустил голову и думал, что заплачет — но даже это у него не получилось. Все вышло так, как сказали призрачные воины. Девушка- фэйри забрала у него все жизненные силы, опустошила его, и теперь ему стало безразлично — жить или умереть. Он даже о самоубийстве помыслить не мог — такая апатия сковала его тело и думы. Теперь он нисколько не сомневался в том, что рыцари ему не солгали. Еще неделя — и он станет одним из них.
Но даже мысль об этом не тронула его.
Он сидел, одинокий и безучастный ко всему, и хотел только одного — услышать хоть какой–нибудь звук, кроме завывания ветра и плеска волн. Но ни один зверь не взлаивал и не выл, ни одна птица не пела.
10
Род волновался. Дело было не в том, что он потерял след Магнуса. Нет, он точно знал, где находится его сын. Однако он был свидетелем встречи Магнуса с красавицей–дикаркой, видел, как он усадил ее на своего коня, а потом тактично спрятался и отвернулся. Одно дело — оказаться рядом в случае опасности, а шпионить — совсем другое. Словом, Род ушел, разбил лагерь и стал убивать время как мог: вырезал из дерева безделушки да делал записи в дневнике. Конечно же, у него не было никаких причин бояться за Магнуса, но какая–то странная тревога не позволяла Роду собрать вещички и отправиться домой. На самом деле в другое время он вряд ли бы отправился за Магнусом. Но сейчас его сын был не в самом лучшем расположении духа, и потому — крайне уязвим. Конечно, в обычных обстоятельствах он страдал одной- сдинственной слабостью, но у этой слабости была тысяча хорошеньких мордашек и миллион приемов соблазна в запасе. Нельзя было сбрасывать со счетов и то, что Магнус именно сейчас был крайне недоволен жизнью и самим собой.
В общем, Род встал лагерем неподалеку и стал ждать. Он ждал долго. На смену сумеркам пришла ночь. Он попытался уснуть, но то и дело просыпался, потому что сны приходили все больше тревожные, неприятные. Как только забрезжил рассвет, Род поднялся, раздул угли, вскипятил воды, заварил травяной чай и стал ждать. Он опять ждал долго.
В конце концов Род не выдержал и попробовал подслушать мысли сына — вернее, даже не мысли, а настроение…
Сила отчаяния и тоски Магнуса была настолько велика, что Род едва на ногах удержался — таков был удар.
Он даже размышлять не стал, а сразу взмолился о помощи. О помощи он просил не кого–нибудь, а мать Магнуса, свою жену. Есть на свете проблемы, решить которые под силу только матери.
Гвен отозвалась в то же мгновение.
— Что с тобой, супруг мой? — встревоженно спросила она.
— Наш сын, — мысленно ответил Род. — Не знаю, что с ним, но из–за чего–то он вдруг жутко затосковал. Нет, я не так сказал… Я знаю из–за чего, как и почему.
— Опять какая–то женщина пожелала поиграть моим сыном ?
Теперь к мыслям Гвен примешались гнев и жажда мщения. Было похоже, что она готова прикончить обидчицу Магнуса.
— Что–то в этом роде. Прилетай скорее, дорогая, ладно?
— Прилечу быстрее орла, — заверила его Гвен.
Род немного успокоился. Если Гвен сказала «быстрее орла», значит, так и будет. Он погасил костер и решил немного пройтись. Настала пора приступать к поискам.
Гвен приземлилась на вершине холмистой гряды, рядом с сосной, которую спалила молния, а новые ростки еще не пробились. Она отложила метлу и побежала к Роду. Он бросился ей навстречу и крепко обнял. Пару минут Гвен не сопротивлялась и стояла, прижавшись к мужу. Их тревоги и желание ободрить друг друга слились воедино. Но вот Гвен отстранилась и проговорила:
— Что подлая колдунья сделала с моим сыном?
— Точно сказать не могу — я только недавно настроился на мысли Магнуса, поэтому знаю только об итоге этой встречи. А повстречался он с какой–то красоткой–дикаркой, и она ускакала верхом вместе с ним. Наверное, она из него выжала все соки.
Гвен сдвинула брови. Видимо, она не совсем поняла, что имеет в виду муж, но все же главное уловила.
— Может быть, ему нужно одиночество, господин мой. Ты сам не раз говорил, что и тебя, случалось, больно ранили недобрые женщины.
— Было дело. Но мне повезло: я встретил тебя, и ты залечила все мои раны.
Гвен знала, что раны зажили не окончательно. На самом деле кое–какие из них она потом разбередила. Теперь она понимала, какую боль мужу приносили некоторые ее беспечные высказывания.