Признаться, мы не ожидали такой откровенности, видимо, наболело, и тем большее впечатление она произвела, урезонив и глупые вопросы, и шальные мысли.
- Магистр, а какими критериями должна обладать песня, чтобы иметь магический эффект? – как-то раз спросила я, - помимо тональности и текста.
- Хм, глубоко зришь, - он даже потёр руками в предвкушении занимательной беседы. - Во-первых, это всегда гармонически хорошо построенное произведение, желательно с не тривиальной мелодикой, полностью работающей на содержание. А не как сейчас стало модно петь о несчастной любви в танцевальном ритме.
Ребята понимающе захмыкали, мне же приходилось только догадываться, ориентируясь на опыт из своего мира. От Марины я подобного не слышала, да и в деревне новые веяния не сильно прижились. Интересно, а здесь есть аналог Стаса Михайлова: сто песен из трёх нот?
- Так же важна некоторая вольность, однообразие сильно ограничивает, – продолжил учитель, - не зря я вас призываю варьировать мелодию, всякий раз по-новому украшать основную тему. Тем более, что для каждой функции есть свои дополнительные приёмы. Что вы думаете о разученном?
- Ну, - неуверенно начала Марина, - для выращивания важна непрерывность песни?
- Верно! – остался доволен преподаватель, - хотя, это относится к большинству разделов. Что ещё?
- Когда много синкоп, форшлагов[1], и огласовок, песня как будто бурлит.
- Или ветвится, как деревце!
Александр довольно улыбался в бороду, слушая наши взволнованные догадки, и утвердительно кивал.
- Получается, чем больше участников, тем сильнее волшба, - как всегда, обстоятельно рассуждал Данила, - но каково оптимальное количество, чтобы не страдало качество?
- Смотря какая песня, - уважение промелькнуло в глазах Головина, - и, конечно, степень спетости. Внутри клана мы пели на тридцать голосов, причём каждый со своей партией.
Какое-то время мы молча хлопали глазами, с трудом представляя величину размаха.
- Такими силами можно целое поле вырастить за полчаса, - восхищённо протянула Тамара, - наверное.
- Во всём нужна мера, - погрозил пальцем не в меру ретивым студентам, - после чересчур интенсивного использования земля быстро истощится и станет не лучше трухи.
- Что же вы делали? – высказал кто-то коллективное бессознательное.
- Потом как-нибудь расскажу, - напустил таинственности Александр.
- А как вы держали общий ритм? – спросила я, памятуя печальный опыт массового вождения хороводов на Троице, где одна половина отставала от другой из-за того, что поздно улавливала звук с противоположного конца.
- Все ориентируются на запевающего, точнее его мимику – артикуляция, в отличие от звуковой волны, улавливается в реальном темпе. То же касается и хореографии, которую задаёт «хороводомастер».
- О танцах вы ничего не говорили, - протянула Марина.
- Потому что мы до этого ещё не дошли, - пожал плечами учитель, - обряды у нас в следующем семестре, хотя, конечно, кое-что вы знаете от скоморохов.
- То есть, потом надо будет смотреть и в рот и на ноги? – воскликнула Тамара.
- И не забывать то, что мы всё это время изучали, - усмехнулся Головин.
- А если хоровод линейный, и запевалу невозможно увидеть? – снова я со своими деталями.
- Он идёт рядом с процессией в районе середины, откуда его хорошо слышно.
- Это в стреловых[2], когда парами идут, а есть ещё стенка на стенку[3], там совсем другое движение.
- Как вы справлялись в таких случаях? – хитро улыбнулся Головин.
- Старались разбиваться на небольшие группы.
- Тоже вариант, - одобрительный кивок, - хотя имеется другой способ: стоящие напротив тебя смотрят на запевающего, а ты на них. Выходит эффект двойного зеркала, но в таком случае нужна большая спетость участников. Я рад, что вы так глубоко копаете, но нам сегодня нужно ещё выучить новый текст, а осталось всего полчаса до конца занятия.
- Учитель, - после урока я вспомнила, что давно хотела обсудить с ним мой первый опыт, - у вас есть немного времени?
- Только до прихода второй группы, - предупредил Александр.
- Тогда, может быть, после занятий?
- Давай, приходи сюда, я задержусь.
Следующий урок по травологии тянулся медленно и печально. Татьяна подозрительно на меня поглядывала, но с некоторых пор я перестала надевать гребень на её занятия, а она не возвращалась к той ситуации. С каждым днём женщина становилась всё нетерпимее и вреднее, оттачивая мастерство унижения и отыгрываясь на отметках. Сначала народ сильно переживал, а потом успокоился, ибо любой здравомыслящий декан усомнится во всеобщей глупости, особенно при хороших достижениях по другим предметам. По крайней мере, когда я получала своё первое образование, было именно так.