– Вовсе нет, – возразила Эллен, глядя на море. – Наверное, если мне так нравится погружаться в мёртвый сон, полагаю, это доказательство того, что мне понравится быть мёртвой и наяву.
– Что за мрачные мысли в такое чудное утро?
Эллен улыбнулась.
– Совсем из головы вон, что госпожа магистра стала бессмертной ещё до того, как сделалась врачом, и чёрный юмор потерян для неё навсегда.
– Боюсь, моя лучшая ученица, что твой юмор не по зубам вообще никому.
– Ну, лучше уж такой, чем вообще никакого.
– А сама всегда смеёшься моим шуткам, – скривилась Франческа.
– Молодым целителям надлежит смеяться над шутками старших в их присутствии. Это помогает скрывать то, что они смеются над старшими в их отсутствие.
Франческа иронично покосилась на Эллен.
– О, я вспомнила, почему выбрала тебя в качестве своего лорнского эмиссара.
– Потому, что уважаете мои суждения и наслаждаетесь моим сухим остроумием?
– Нет, потому что ты – коротышка.
– Говорят, что краткость – душа остроумия, – Эллен взглянула куда-то в область ключицы Франчески, затем нарочито долго разглядывала все её шесть футов роста. – О, моя магистра, мне кажется, я поняла, почему, глядя на вас, не хочется смеяться.
– Иными словами, – вздохнула Франческа, – у тебя нет никаких соображений насчёт того, кем было то морское божество.
– Нет, – Эллен сразу поскучнела.
Молодая целительница воспринимала любую неудачу, даже в совершенно невыполнимых делах, как личное оскорбление. Поэтому, наверное, она и нравилась Франческе.
Они ещё постояли, прислушиваясь к крикам матросов. Наконец, Эллен нарушила молчание:
– Магистра, похоже, вы совершенно не волнуетесь перед встречей с дочерью.
– Рада это слышать, потому что на самом деле я чувствую себя так, словно вот-вот сблюю.
– Надеюсь, огнём?
– Ещё одна шуточка, и я действительно его изрыгну.
– Вам не кажется, что такого рода лицемерие мелковато для вас?
– В моём лицемерии нет ничего мелкого. Я тоже повинна в шутовстве.
– Короче говоря, – вздохнула Эллен, – вы так и не поняли, зачем нас посетило то морское божество.
– Нет.
Они вновь замолчали. Солнце, уже вполне взошедшее, подсвечивало белые облака и тёмные иксонские джунгли. За Бюрюзовым проливом показался первый Стоячий остров.
– Магистра, может, не совсем кстати, но раз уж мы заговорили о вашем прошлом, могу я задать вам один личный вопрос?
– Если я отвечу «нет», это тебя остановит?
– Опыт показывает, что вряд ли.
– Тогда давай покончим с этим сейчас.
– Как вы считаете, когда мы доставим наши новости лорду Никодимусу, ваша дочь не попытается его убить?
– Попытается. И я её прекрасно понимаю.
Глава 9
Леандра причёсывалась, когда услышала скрип верёвочной лестницы. Она улыбнулась, последний раз проведя черепаховым гребнем по волосам, блестящим, чёрным, совсем как у отца. Запястья болели, в животе засела какая-то тяжесть, но, похоже, болезнь отступила, несмотря на рисовое вино, выпитое ночью в компании Дрюн.
Позади скрипнула половица.
– Заходи, Кай. И задвинь занавеску.
– Как ты догадалась, что это я?
– Час назад, – она легонько постучала себя по вискам, – я почувствовала, что несколько моих будущих «я» переживают… устойчивое блаженство. И чем больше я думала о возвращении в спальню, тем устойчивее становилось это ощущение.
– Так пойдём туда прямо сейчас. Ты же знаешь, проблема с устойчивостью у меня возникла лишь однажды, – рассмеялся Холокаи. – В своё оправдание могу сказать, что это была ночь Ярких Душ на Мокумако, и мои верующие, видимо, перебрали кавы, совершенно позабыв обо мне и моих ипостасях.
Его тяжёлые руки легли ей на плечи и принялись массировать. Напряжение начало уходить из мускулов, Леандра с облегчением вздохнула.
Скалистый, поросший джунглями и влажными горными лесами остров Мокумако был родиной Холокаи. Именно там она нашла его несколько лет назад. Культ Холокаи по-прежнему был сосредоточен на этом острове.
– Ты о каких-то конкретных ипостасях?
Культ Холокаи стал возвратом в золотой век морского народа, отголоском тех времён, когда они с успехом грабили архипелаг. Островитяне верили, что когда придёт Разобщение, Холокаи защитит их от демонов. Его главной ипостасью было уничтожение любого божества, представляющего угрозу для острова. Кроме того, верующие молили, чтобы он подарил им сына, полубога, который поведёт народ к славе.
В результате Холокаи, особенно по утрам, когда его воины бывали чрезмерно горячи, испытывал непреодолимое желание сотворить этого самого полубога. Состояние здоровья Леандры сделало её бесплодной, но она не прочь была помочь своему капитану попрактиковаться в столь важном деле. За последние несколько дней Холокаи получил неожиданно мощный заряд молитвенной энергии. Он не знал, с чего это вдруг его верующие сделались такими набожными, однако не сомневался, что молитвы придадут ему кое в чём особенные силы.