– Вовсе нет! Я о тебе думаю, между прочим, – Эйл недовольно надулся, складывая руки на груди.
– Так, погоди. Меч Чародея? – вдруг до него дошло сказанное.
– Ага. Отец хотел забрать катану и отнести друидам сам, а она его током ударила. Вредная. А меня не бьет! Интересно, тебя ударит? – Яр протянул другу меч.
– Э-э… Я не горю желанием проверять, – Кайл сделал шаг назад. – Ли Вана тоже звать будешь?
– Конечно буду. Знать бы, где его искать…
– Ну, я не могу не волноваться за человека, прошедшего через такое вместе со мной… – Амио отвел взгляд. – Пришлось поспрашивать немного… В общем, сегодня на пары он не пришел, зато у меня есть адрес. Все равно навестить его нужно, вот и предложишь.
– Отлично! – Эйл похлопал парня по плечу. – Так, ты пойдешь? – все же уточнил он.
– Пойду конечно. А пока идем к Ли Вану, надеюсь, он в норме… – Кайл переживал за него, ведь юноша очень сильно истощил себя, используя сильные заклинания.
***
Чжоу действительно сидел дома. Сегодня он решил никуда не ходить. Состояние родных его сильно волновало, в прочем, как и Таави. Отец все еще в командировке заграницей и не смог приехать сразу же, как узнал о произошедшем.
Вчерашний день никак не отпускал. Руки иногда тряслись, стоило вспомнить Агнию. Ли Ван старался отвлечь себя: застирал испачканный плащ, приготовил обед, вымыл полы, начал читать детектив. Все равно мысли возвращали его не в то русло. Он то и дело заходил в комнату, глядя на спящего юношу. Таави все еще отдыхал. Сильный эмоциональный шок вымотал его ни на шутку. Впервые за столько времени ему не снились сны.
С трудом открыв глаза, юноша уставился в потолок. Тепло. Светло. Тело болит… Не сон. Вставать совсем не хотелось, и сил нет. Внутри пусто, словно черная дыра открылась, всосав в себя всю материю, оставляя лишь бесконечный холод. Собственная слабость и беспомощность заставляли ненавидеть себя за то, какой он есть. Действительно никчемный, не способный помочь мачехе. Не нужно было уходить… А если бы не ушел, выжили бы ребята? Может, есть повод собой гордится? С таким трудом ему удалось добраться до Академии. Впервые ехал на аэрбордах, падал, разбивая колени и ладони в кровь, чтобы успеть на последний поезд, идущий в ту сторону, а потом еще добраться от станции до самих ворот. Таави медленно провел рукой вверх по груди, нащупав на шее бейджик-пропуск Кайла. Точно. Нужно вернуть его.
Он повернул голову, глядя на Ли Вана. Юноша сидел на стуле, закинув ногу на ногу, держа в руках книжку. На его носу красовались очки в тонкой, черной оправе, а волосы чуть ниже плеч, собраны сползшей вниз резинкой почти на самом кончике и перекинуты через плечо. Даже будучи одет в простую домашнюю одежду, Чжоу казался совсем другим, не таким, как сам цуно.
– О, ты проснулся, – Ли Ван заметил шевеление краем глаза, убирая чтиво. – Как ты себя чувствуешь?
– Разбитым и выжатым… – немного хрипло ответил Таави. Он закрыл глаза. Они все еще болели после слез. – Это ведь… был сон? – в голосе чувствовалась надежда на положительный ответ.
– Мне жаль, – Ли Ван поджал губы в тонкую полоску, замолкая ненадолго. – Другие цуно в порядке, всех распустили по домам. Больше тебе не нужно возвращаться туда. Мама не против, если ты будешь жить с нами.
– Я не могу сидеть у вас на шее… Тот храм – мой дом. Я должен вернуться.
– Агния этого не хотела, – эти слова ножом прошлись по сердцу. Таави судорожно выдохнул. Комок подступил к горлу, но плакать уже нечем.
– Я больше ничего не умею…
– Расскажешь, как попал к ним? Я не заставляю, если не хочешь.
– Ну… – Таави взглянул на Ли Вана. – Мама умерла, когда я был маленьким, вскоре после моего рождения. Папа растил меня сам. Чем старше я становился, тем сложнее приходилось. Папа был простым человеком и зарабатывал мало. Чтобы как-то выжить, мы продали квартиру и переехали сюда, в небольшой домик, принадлежащий бабушке. Она помогала в моем воспитании. В тринадцать ее не стало. После этого мы поднялись на склон помолится за ее душу у храма, и там папа познакомился с матушкой. Ей нельзя выйти, ему нельзя войти… Они встречались на границе барьера и проводили время вместе. Я не ревновал, поскольку знал, что папа меня не бросит. Вскоре он предложил ей руку и сердце, она согласилась. На тот момент настоятельницей была другая женщина, мадам Брук. Свадьба прошла внутри храма, тогда мы впервые переступили барьер. Матушка никогда не пылала ко мне большой любовью и часто унижала, но я никогда не принимал это близко к сердцу. Рядом с папой она не смела говорить мне грубых слов. А потом… спустя три года, папу сбила машина. Врачи не успели приехать. Я остался один. Спустя время оказалось, что он играл в казино и задолжал много денег. Мне пришлось продать дом, чтобы расплатиться. После этого я пришел в храм и попросил матушку принять меня в цуно. Она не хотела, но мадам Брук согласилась. С тех пор я в услужении других девушек. Нельзя сказать, что это очень сильно меня угнетало, я привык быть пустым местом. Закончил только девять классов, работал везде, где только мог, за гроши, – Таави приподнялся, свешивая ноги с кровати. – Пусть матушка никогда не любила меня, я всегда дорожил ей, как единственным членом семьи.
– Таави... – Ли Ван с трудом слушал его. Сердце сжималось от каждого произнесенного слова. Он слышал, как тяжело живется многим людям. Одно дело просто знать, а другое – видеть перед собой хорошего человека, потрепанного жизнью. – Твоя жизнь очень тяжела, но больше ты не один. Я не могу бросить человека на произвол судьбы. К тому же, мама относится к тебе, как к сыну.
– Она одна из немногих, кто всегда хорошо относился ко мне, и я очень благодарен ей за это, – Таави поднял голову, глядя в глаза Ли Вана, словно пытаясь прочитать в них, лжет он или нет. Его слова давали надежду. Как же сильно он ненавидел это чувство, но раз за разом продолжал верить в лучшее, наступая на грабли. Один раз. Последний раз. Доверится, понадеется. Юноша сжал в пальчиках край одеяла, едва улыбаясь уголками губ. – У меня ничего не осталось, и выбора в том числе. Я поверю в твою доброту… Спасибо.
– Я не хочу, чтобы ты верил мне от безысходности. Пока пусть так, но со временем ты поймешь, что никто из нас не имеет тайных умыслов на твой счет.
– О, ты проснулся, – Розабэль зашла в комнату, глядя на ребят. Сразу с души камень упал, когда она увидела более-менее живого Таави. Парень еще выглядел помято, потрепанно и убито, но не так ужасно, как вчера вечером. – Мама сварила супчик. Сможешь встать, или тебе сюда принести?
– Я дойду, спасибо, – Таави немного растерялся.
Обычно для него никто не готовил. Все ели на общей кухне, а он, на правах самого младшего, брал себе порцию позднее всех. К этому времени мало что оставалось. Юноша не голодал, нет, порции еды всегда были небольшими, ведь им с отцом приходилось экономить. Судя по его худощавому телосложению, сразу становилось понятно, как долго и как много тот недоедал. Теперь, оказавшись совсем в другом месте, ему казалось, словно жизнь должна измениться. В этом доме чувствовалась любовь, поддержка, понимание и взаимовыручка. Таави всегда считал Оливию хорошей женщиной, и, как оказалось, ее дети такие же добрые, как она сама.
Глава 5
Внезапное срочное собрание всех преподавателей заставило учеников задаться одним немым вопросом: «А на кой я сегодня вообще приехал?», ведь все дальнейшие пары отменили. Эйл и Кайл со спокойной совестью покинули территорию Академии. Не прогуливают, имеют полное право заниматься своими делами без угрызений совести. Правда, Яр в любом случае пошел бы заниматься своими делами, только испытывая дискомфорт от собственных действий. Несмотря на свою правильность, он умудрялся затыкать совесть, когда нужно.
Ребята направились в сторону «нижнего города». Так называлась окраина. Лунград находился на возвышении и приходилось спускаться вниз, чтобы попасть в частный сектор с множеством милых, маленьких домиков. В отличие от «верхнего города», там нет неоновой рекламы, высоких мостов с трассами, походящими прямо над головой жителей, а по ночам стояла гробовая тишина, не считая звуков, доносящихся из центра. Иногда переговаривались соседские собаки, слышалось пение сумрачных птиц, вылетающих только с закатом. Добраться оттуда до общественного транспорта совсем не сложно, но любители погулять зачастую ходят пешком, особенно если идти не так далеко.